Книга Омела для Амели, страница 50 – Елизавета Рождественская

— Ты про Кристиана?

— Да. Я видела его глаза, Амели. И если он ещё не сказал тебе самых важных слов, то обязательно это сделает.

— Ба…

— Считаю, что на твой вечер нужно надеть маленькое чёрное платье. В лучших традициях французского шика. Что скажешь?

— Скажу, что вы гениально перепрыгиваете с темы на тему, мадам.

— Зато ты улыбаешься, детка, — Беатрис погладила внучку по щеке и поцеловала в лоб. — Вот и солнышко снова выглянуло.

Амели посмотрела в окно и улыбнулась. При всей сложности её личной истории, при всей запутанности ветвей генеалогического древа, у неё в руках было самое ценное сокровище — поддержка и любовь, а с остальным она как-нибудь справится.

Автомобиль тревожно пикнул, оповещая о превышении скорости. Кристиан мазнул рассеянным взглядом по спидометру и, вопреки здравому смыслу, вдавил педаль газа в пол. Найти Гроссо, схватить за грудки и вытрясти как старый мешок, полный ветхого барахла. От ярого желания руки намертво вцепились в руль, резко реагируя на поток встречных автомобилей.

За тот вечер, в который Амели завершила их так и не начавшиеся отношения, Кристиан прошёл все стадии. Он не хотел верить в то, что это происходит на самом деле. Ненавидел семейство Гроссо и злился на Амели за её «трусость», искал плюсы своего положения и возможного брака с Адель, бесцельно смотрел в потолок, подбрасывая вверх маленький теннисный мяч. Всё прекратилось, когда утром он увидел бледную тень своей карамельной девочки на импровизированной съёмочной площадке их проморолика. Амели прятала от него свои заплаканные глаза и явно старалась слиться с реквизитом. Глядя на неё, Кристиан хотел только одного — мести. Поэтому, не дождавшись конца съёмок, полетел в офис.

Как и предполагалось, Жана Гроссо не оказалось на месте, зато была его дочь. Адель, кажется, тоже слегка растеряла свой лоск за эти дни. Она усердно печатала что-то на компьютере и непроизвольно вздрогнула, когда Кристиан влетел в её кабинет.

— Ну что, дражайшая невеста, — зло оскалился мужчина, — подбираем фасон свадебного платья? Цветы, пригласительные, торт? Уже всем растрещала о нашей скорой помолвке?

— Прости, дорогой, — раздражённо процедила девушка. — Мне некогда заниматься этой ерундой. А что, наша золушка так быстро сдала свою туфельку в ломбард? Чистая и светлая любовь не пережила испытаний?

— Какая же ты дрянь, Адель! — Кристиан подлетел к столу и угрожающе навис сверху.

— И что теперь? — девушка смело посмотрела ему в глаза. — Убьёшь меня? Давай, хоть не буду мучиться с такой унылой размазнёй, как ты! Тошнит от подобных мужиков! Только воображаемым мечом размахивать умеете, а на деле — истерика под лозунгом: «Все плохие, я хороший, пожалейте меня!» Правильно она сделала, что ушла, Крис. Ты готов потерять всё, в то время как гора компромата ежедневно лежит перед твоим носом! Ч-чёрт… почему я трачу на вас своё драгоценное время!

С этими словами Адель вскочила из-за стола и, ткнув в грудь Кристиану лист с разноцветной таблицей, скрылась в смежном кабинете.

Цифры, соглашения, партии ароматов… зрачки молнией проносились по строчкам, а мозг лихорадочно пытался сопоставить информацию. Ежедневно, вот уже несколько лет, Гроссо работал на два фронта, сливая уникальные разработки так ювелирно, что мысль о предательстве не закралась в голову ни одному члену совета директоров. «Всё придумано до нас», — любил говаривать Леонард Жирар, и именно этой теорией вдоволь пользовался тот, кого отец считал близким другом.