Книга Южная пустошь 4, страница 48 – Алёна Цветкова

— Не смей так называть меня, кларинская шлюха, — выругался он.

Хелейна насмешливо фыркнула и резким, отрывистым ударом ладони по плоской стороне меча отвела лезвие от своей шеи, одновременно нагнувшись и скользнув к нему ближе. Ее кинжал мелькнул и замер перед лицом Амила, глядя острием прямо в глаз. И хотя для этого ей пришлось встать на цыпочки, сразу стало ясно. Ударить она успеет в любом случае…

— На тебе ошейник, раб, — пропела она, — и я буду называть тебя так, как ты заслуживаешь… раб…

— Хелейна, Амил, прекращайте, — вмешалась я, видя, как побелело лицо моего брата от ярости. Еще не хватало, чтобы эти двое поубивали друг друга. Мало мне проблем, так еще и это теперь…

— Она назвала меня рабом! — вспылил он. — Меня! Второго сына первой жены великого султана Эбрахила!

— Назвала, — Хелейна нарочно провоцировала его, нарываясь на драку, — потому что ты и есть раб. Кстати, знаешь, как наказывают нерадивых рабов? — невозмутимо дернула она бровью.

Взгляд Амила заледенел. Он не отрываясь смотрел на Хелейну, как будто бы не замечал, что ее кинжал стал еще ближе… Острие кинжала было так близко от зрачка, что между ними не поместился бы волос. Так же близко к горлу Хелейны был его меч… Когда он снова оказался там я даже не заметила.

— Немедленно убрали оружие! — рявкнула я. — Оба! Амил, твое упрямство уже стоило нам ночлега в замке. И если ты прямо сейчас не успокоишься, я отправлю тебя и твою мать обратно в Аддию! Вы мне уже поперек горла! Хелейна, если я хотя бы еще раз услышу, что называешь рабом любого мужчину из тех, что рядом со мной, сразу же отправишься обратно домой! Я дала твоей матери слово, что возьму тебя в поход, но я не собираюсь терпеть твои нападки на членов моей команды. Все поняли?

Я была так зла, что сама готова была использовать кинжал, чтобы заставить их слушаться. Конечно, я проиграла бы: и Амил, и Хелейна были и сильнее меня, и опытнее в битвах. И, вообще, я не воин… Однако я была здесь главной.

Кто из них первым убрал оружие я снова не заметила. Они оба успели сделать это в то время, которое мне понадобилось, чтобы моргнуть… И хотя они продолжали стоять близко-близко друг к другу, а выражение их лиц ни капли не изменилось, тем не менее острых железок в их руках не было. А значит можно было не бояться, что прольется кровь.

— Все беды от задиристых девок, которые забыли про свое место, — пробубнила еле слышно Зелейна.

— Что⁈ — я резко развернулась и уставилась на бывшую рабыню, которая делала вид, что страшно занята и мешала закипающую воду в котле.

— Ничего, ваше величество, — невинно взглянула она на меня. И добавила, — вам показалось.

Я, зарычав, швырнула мешочки с крупой и мясом в Зелейну, рванула прочь. Мне надо было побыть в одиночестве и успокоиться. Еще немного и я сорвусь. Меня с раннего детства учили выдержке, и вся моя жизнь была похожа на тренировку. Я считала себя хладнокровной и способной не поддаваться эмоциям и мыслить трезво в самых сложных ситуациях. И пусть я иногда шла на поводу у своих чувств, еще никогда я не ощущала себя настолько близкой к тому, чтобы топать ногами и истошно орать в бессильной злобе.

Далеко уходить не стала, я рассердилась, а не обезумела: змененные твари могли быть поблизости, а я совершенно не хотела с ними сталкиваться. Села на краю оврага и бездумно смотрела вниз на густой туман, теребя руками старую пожухлую траву.