Книга Южная пустошь, страница 2 – Алёна Цветкова

Ежедневная встреча Божественного Светила в Монтийской Епархии была обязательной, пропускать ее позволялось только по особому разрешению отца-настоятеля. За все семнадцать лет жизни Агор ни разу не слышал, чтобы кто-то получил такое разрешение. Больных и немощных братья поднимали на плоскую крышу на руках, чтобы каждый ощутил на своей щеке теплое прикосновение первых солнечных лучей, которые символизировали возвращения Богов в этот мир.

В детстве Агор ждал, что вместе с солнцем придут и Боги. И тогда все изменится, больше не нужно будет ждать, подчиняясь жестким правилам. Монастыри будут распущены, а люди будут просто жить так, как им хочется. Счастливо и беззаботно. Но время шло, а Боги все не возвращались. И тогда он понял: Их не было тысячи лет до него, и не будет тысячи лет после.

Наверное, тогда Агор начал сомневаться в том, что Богам нужны те, кто их помнит… Но открыто высказывать свои мысли он опасался. За такое кощунство могли отправить на дыбу, дабы страданиями он искупил вину пред Ними.

Нащупав крошечный огарок и мешочек с огнивом, Агор постучал кресалом по кремню, выбивая искры. Зажжение свечи тоже надо было сопровождать короткой молитвой, но Агор, пользуясь тем, что его никто не видит, предпочел просто пошлепать губами, притворяясь, что произносит нужные слова.

Крошечный язычок пламени осветил скудную обстановку. Твердый деревянный топчан и несколько старых шкур, заменявших постель, вбитый между камнями сучок, где висела вся его одежда. Материальные блага отнимают у человека время, которое он мог бы посвятить молитвам. Чем меньше благ, тем меньше забот, тем больше молитв можно заучить.

Прикрывая крохотное пламя ладонью, Агор вышел в темный, продуваемый всеми ветрами коридор, по которому безмолвными тенями спешно двигались монахи, торопясь подняться на крышу до рассвета.

— Утра, дружище, — смачно зевнул старый приятель, толстяк и весельчак Веним и зашептал так тихо, что Агор еле разбирал слова, — ты где вчера пропадал? Хотели же на Поляну смотаться. Мы полсвечи торчали под окном….

— Где надо, — огрызнулся Агор, но ссорится с другом не хотелось, и он добавил, пряча раздражение, — отец вызвал. Весь вечер докучал своей учебой. Замучил! — прошептал в сердцах он. И тут же огляделся, дабы убедиться, что его никто не услышал. К счастью, они с Венимом сильно отстали от остальных.

Толстяк сочувственно вздохнул. Отец друга, по совместительству отец-настоятель их монастыря, отличался очень жестким нравом и, несмотря на кажущееся благополучие, Агору никто из друзей никогда не завидовал. Пусть ряса у него целая, на ногах старые сапоги и отдельная келья, а у Венима и остальных приятелей на теле рубище, на ногах опорки, а в общей спальне узкий топчан, но им жилось легче.

Можно немного полениться на хозяйственных работах, подремать на молитвах, если кто и заметит, то отвернется. Взрослые монахи жалели детей и подростков и закрывали глаза на их проступки. А Агор целыми днями был занят. Либо до изнеможения бегал по лестницам монастыря и тягал тяжелые камни, развивая силу и выносливость, либо сидел за книгами под контролем отца-настоятеля и зубрил молитвы. С таким наставником, как у него, не забалуешь.

Но как примут постриг, так все изменится… Агор станет кандидатом в отцы-настоятели, а их определят в простые монахи. И никаких поблажек уже не будет. Придется вставать пораньше, ложиться попозже и пахать с раннего утра до позднего вечера. На простых монахах держалось благополучие всей страны.