Книга Десять причин никогда не быть с тобой, страница 149 – Мира Ризман

— Сначала мазь из красного, затем из синего, — пояснила она, а затем любезно добавила: — Будет немного щипать, зато не останется шрамов!

Буркнув маловнятные благодарности, Джэйн выползла из покоев мастера. И стоило ей только выбраться в коридор, как по всей его длине зажглись огни. На Джэйн разом уставилось сотня мерцающих совиных глаз. От испуга она дёрнулась, не зная, куда бежать или прятаться, но быстро поняла, что это вовсе не настоящие птицы, а весьма искусно сделанные светильники. Их свет мягко падал на покрывающую пол серебристую ковровую дорожку с похожим совиным узором и заставлял переливаться шторы, закрывающие большие окна. Джэйн доковыляла до лестницы и, осознав, что вниз ещё надо как-то спуститься, решила прекратить себя истязать. Устроившись на верхней ступени, она открыла красный флакон. Внутри оказалась холодящая мазь. Щедро зачерпнув целую пригоршню, Джэйн принялась обрабатывать заметно вздувшиеся ожоги. Неплохо она поплясала на углях! И в самом деле могли остаться шрамы. В синем флаконе оказалась жидкость. Не найдя ничего подходящего, Джэйн самым варварским способом решила использовать для нанесения уголок длинной шторы. Пощипывание появилось сразу же, но было вполне сносным, так что спуститься в свою каморку удалось без приключений.

Завалившись на тюфяк, Джэйн устало прикрыла глаза и снова уставилась на снующие перед глазами огоньки и спирали. «Я точно смогу научиться ими управлять?» — не сильно ожидая услышать ответ, задумчиво спросила она.

«Обязательно, немного терпения и усердия, и всё обязательно получится», — отозвалось издалека.

«А если у меня нет терпения и усердия?» — задала Джэйн новый вопрос, ощущая, как сон наваливается на неё. Она точно знала, что ей ответили, но суть потонула в желанном забытьи.

* * *

«Джэйн! Джэйн! Проснись!» — кто-то настойчиво звал её, но ей было невероятно лениво хотя бы на миг приоткрыть глаза. Однако зовущий не отступался, и чужое упорство всё же победило. За окном едва начало светать, но Джэйн, подскочив, резко осознала, где находится.

— Завтрак! — простонала она и попыталась как-то оправиться. Завалиться спать в одежде была не самой лучшей идеей, и теперь её единственное достойное платье выглядело помятым, а местами ещё вымазанным непонятно в чём. В памяти всплыли смутные воспоминания о ночном происшествии, и Джэйн с раздражением завозилась с сундуком. Нужно было достать что-то другое, а не появляться на глаза Анхелике в том, в чём она шарахалась по пыльным углам, собирая паутину и грязь.

Одеваться в потемках оказалось совсем неудобно, потому, оказавшись в холле, Джэйн предпочла прежде всего встретиться с зеркалом. Лишь разгладив все складки и съехавший воротник, а заодно заправив выбившиеся из причёски пряди, она направилась в столовую. Анхелика уже была там, причём совершенно одна. Люстра в виде парящих орлов мягко освещала весьма скромный завтрак. На столе стоял одинокий кофейник и две небольшие чашки. На похожей на раковину фарфоровой тарелке виднелась аккуратная яичница в обрамлении маленьких соцветий брокколи и одинокой ветки петрушки. На маленьком блюдце в центре стола лежало несколько ломтиков сыра. И никаких сладостей!

Осознавая, что на одних яблоках, она долго не протянет, Джэйн принялась мучительно давиться безвкусным (Анхелика явно экономила даже на соли!) угощением. Затолкав в рот ломоть кислого сыра, она окончательно отчаялась получить хоть что-то приемлемое. Анхелика терпеливо наблюдала за её сражением с завтраком, при этом ела так, будто это был трапеза на балу.