Книга Оставь мне музыку!, страница 132 – Мира Ризман

— Я же не дурак, — хмыкнул Лукас. — И всё прекрасно понимаю. Гастроли чрезвычайно важны для вас, и, как ни странно, я, кажется, тоже. И мне всего лишь хотелось бы верить, что мисс Вирджин больше не пострадает из-за ваших строгих принципов.

— Не стоит беспокоиться, я хорошо забочусь обо всех своих леди, — пронзая мальчишку взглядом, заметил Кирэй.

— Это приятно узнать, — отступил Лукас. — И, надеюсь, это значит, что вы всё же позволите мисс Вирджин хотя бы немного играть для себя. Поверьте, музыка для неё очень важна!

Кирэй чувствовал, что закипает. Ещё немного, и он просто вышвырнет этого влюблённого защитника за дверь.

— Постарайся уяснить одну простую вещь, — Кирэй говорил тихо, но властно, тоном, нетерпящим никаких возражений. — Пока на моём столе не окажется нужная сумма, мои отношения с леди тебя не касаются!

Ответа не последовало. Лукас долю секунды колебался, видимо, прикидывая свои шансы, но вынужденно сдался. В итоге, контракт был безропотно и безоговорочно подписан, и лишь потом Кирэй сообщил расстроенному мальчишке о предстоящих гастролях. Лицо Лукаса вновь просветлело. Быстро считать он, определённо, умел. Всего за один сезон ему предоставлялась возможность заработать треть желанной суммы. Напоследок Кирэй и вовсе расщедрился, разрешив Лукасу оставить для девчонки прощальное сообщение. На этой приятной ноте вопрос был окончательно решён, и все усилия сосредоточились исключительно на предстоящем турне.

***

Больше всего в своей карьере Кирэй любил гастроли. Время, когда музыка безраздельно властвовала в его жизни, даря удивительные, ни с чем несравнимые эмоции. Постоянные перелёты и переезды, новые города, незнакомые залы и, конечно же, самая разнообразная публика. Посмотреть на вмиг прославившегося маэстро гуциня приходили не только высшие со своими деловыми партнёрами и дамами, но и простые люди, как правило, получившие билеты в качестве награды за свои достижения. И, конечно же, волнение, предвосхищающее каждое выступление, и рокот аплодисментов в финале. Кирэй, побывавший уже не в одном турне, мысленно делил его на несколько этапов.

Первые концерты были самыми волнительными, но при этом самыми яркими и запоминающимися. Острота ощущений от новой программы, старания музыкантов и первая реакция зрителей через пару недель сменялись на уверенность и наслаждение процессом. В овациях заслужено купался не только солист, но и каждый оркестрант. Однако и это вскоре проходило. К концу первого месяца наступала усталость, одни и те же произведения приедались, а музыканты расслаблялись, и Кирэю приходилось прилагать немалые усилия, чтобы держать их в тонусе, напоминая, что в каждое выступление вкладывать всего себя. А потом открывалось второе дыхание, и привычная музыка вдруг обретала новые краски.

Но самыми любимыми у Кирэя были финальные концерты. Они обычно совпадали с началом осени, что, казалось, только добавляло им налёт лёгкой светлой грусти от предстоящей разлуки. В них, словно в тёплых последних деньках, хотелось нежиться и впитывать в себя все эмоции, начиная от улыбок зрителей и заканчивая каждой нотой, слетающей со сцены. Некоторые музыканты даже сравнивали себя с котами, вышедшими погреться в лучах ласкового осеннего солнца. Кирэй же ловил истинный катарсис, но при этом готовился к каждому выходу на сцену с ещё большим тщанием. Его музыканты хорошо знали об этом, потому к последним концертам относились с большой серьёзностью. Однако маэстро гуциня был человеком новым и подстраиваться под вкусы дирижёра не спешил. Будучи мастером своего дела, он великолепно исполнял все выбранные произведения, но стоило ему только скрыться за кулисами, как из маэстро он тут же превращался в обычного старика. Сойдя со сцены, мастер Чо мог спокойно уйти гулять по улицам незнакомого города, так что его потом нередко приходилось искать, или же он начинал звонить своим родным и громко, едва ли не на всё закулисье, болтать о всякой ерунде, а порой и вовсе принимался за бутерброды с чаем. На просьбы организаторов дождаться банкета, маэстро всегда отвечал, что те проходят слишком поздно, и ему в это время надо уже ложиться спать. Кирэй был несколько шокирован таким непосредственным отношением, но из уважения к возрасту мастера Чо не стал делать ему замечаний, и предпочёл сам улаживать все технические вопросы. Вот только привыкнуть к выкрутасам старика так и не смог. На всякий случай, чтобы быть в курсе событий, Кирэй всегда наведывался к маэстро во время антракта и обычно радовался уже тому, что удавалось застать его на месте.