Книга Оставь мне музыку!, страница 161 – Мира Ризман

— Мы могли бы поставить даже какой-нибудь небольшой спектакль для Кирэя-сама, — задумчиво заметила Мэл, и Корин с Маки тут же оживились. Им особенно хотелось проявить себя на театральных подмостках. А Вирджин поймала себя на мысли, что она согласилась бы и на такую сцену, лишь бы больше не расставаться с флейтой. Однако все прекрасно понимали, что решать, к сожалению, не им, и потому как никогда волновались.

Маки трижды пыталась собрать в подобие короны волосы Вирджин, но из-за беспокойства её руки слегка подрагивали, и всё рассыпалось. В конце концов, она решила отказаться от столь сложной причёски и принялась крутить романтичные жгутики, украшая их шпильками с жемчужинами. В отличие от растерявшейся Маки, Ая оказалась слишком возбуждённой, вновь устроив целый показ мод, прежде чем идеальный наряд был подобран. В этот раз Вирджин досталось кружевное персиковое платье с поясом бантом. Непривычно короткое и, пожалуй, слишком девчачье. В довершении же растроганная её видом Фрая сделала ей нежный, почти кукольный макияж, словно у Вирджин намечалось не выступление, а романтическое свидание. Образ вышел чрезвычайно милым и немного кокетливым. И хотя подобное амплуа для Вирджин казалось несвойственным, она всё же прониклась этой необычной атмосферой предстоящего праздника. Правда, будь у неё такая возможность, Вирджин бы выбрала что-то поскромнее и попроще. Уже того, что она играла на флейте, вполне было достаточно для привлечения внимания.

Ещё Вирджин считала большой удачей, что в этот раз её номер оказался не последним. Составляющая программу Фрая распределила номера таким образом, чтобы успеть подготовить нужный реквизит для следующего. По её задумке выступление должно было пройти без лишних заминок, так сказать «на одном дыхании». Так, действо начиналось со сложного акробатического этюда от Аи, нуждающегося в многочисленных приспособлениях, затем, пока сама Фрая вдохновенно читала небольшую романтичную поэму собственного сочинения, сопровождая историю своими голограммами, Эстэль и Мэл помогали подготавливать сцену для огненного танца Маки. Признаться, Вирджин вовсе не ожидала от довольно скромной и довольно замкнутой Маки столь страстного исполнения. После шёл невероятно красивый номер от Корин. Она прямо на сцене рисовала из дымных облачков невероятную картину, и пока одни элементы теряли чёткость и таяли, другие, новые, более чёткие выступали на передний план, тем самым меняя всё восприятие. Изменчивая композиция действовала на зрителя гипнотически, и застывшая в ожидании за кулисами, Вирджин просто не могла оторвать взгляда. Так на её глазах красивый зелёный лес, сначала уступил место живописным горам, а затем побледнел и, став почти сизым, уже напоминал не деревья, а волнующееся море. В стремительно сгущающихся сумерках осеннего вечера это выглядело по-особенному волшебно.

Вирджин нужно было выходить следом, чтобы у Мэл осталось время подготовить всё для экспериментального театра теней, а Эстэль успела настроить дронов под умопомрачительное световое шоу, которое должно было поставить яркую финальную точку всего вечера.

И вот раздались аплодисменты. Первые несколько секунд только от Кирэя, а затем уже от всех девушек. По договорённости, чтобы не нарушать распланированный сценарий Фраи, было решено отказаться от любезного поцелуя в пользу оваций. Теперь после каждого номера хлопал сначала Кирэй, и только после его аплодисменты подхватывали все остальные. Предполагалось, что своё окончательное мнение он объявит уже после финального номера. Однако Вирджин никак не могла отделаться от дурного предчувствия. «Хоть бы дал доиграть до конца!» — мысленно умоляла она, сама не зная кого. Судьбу или терпение Кирэя. А потом зазвучали переливчатые ноты вступления, но Вирджин всё никак не выходила. Страх сковал ноги так, что те словно приросли к ступеньке. Во рту пересохло, а руки охватила дрожь. Нет, она не боялась играть. Всё внутри желало этого, как ничего другого, но понимание того, что это нежданно-негаданно свалившееся счастье вот-вот ускользнёт, лишало самообладания. Только первая несмело взятая нота пробудила в ней не столько уверенность, сколько желание. Желание насладиться этим моментом без оглядки. Вирджин вышла из-за кулис сразу же после первой фразы. Её взгляд был устремлён к безмятежному морю, и хотя его вряд ли интересовала музыка, оно сейчас являлось лучшим слушателем. Посмотреть на тех же девушек Вирджин просто опасалась. Их эмоции могли сбить её настрой, тогда как море дарило ей необходимое спокойствие, позволяя не отвлекаться от собственных ощущений. Душа словно парила над миром вместе с упоительной мелодией. Всё, кроме музыки, стало вдруг совершенно неважным и каким-то далёким. И как же жаль, что этот момент нельзя было остановить, законсервировать и существовать в нём вечно. Увы, мелодия гасла, подходя к финалу, а затем отзвучала и последняя нота, уступив место гробовой тишине.