Книга Оставь мне музыку!, страница 56 – Мира Ризман

И вот, те самые ужасные дни настали. Их было всего три, но у Вирджин ещё в начале недели тряслись коленки. Все эти дни она совсем не спала, просиживая за учебниками ночи напролёт. Ей отчаянно хотелось доказать мальчишкам, самой себе и даже Кирэю, что она не напрасно находится в этих стенах. Конечно, Вирджин осознавала, что, ходя как сомнамбула на уроки, особого успеха не добиться, но от волнения она просто не могла спать, а тратить понапрасну время не позволяла собственная гордость.

— Может, тебе к врачу сходить? — обеспокоенно спросил накануне Лукас. — Выглядишь неважно!

— Всё в порядке, я справлюсь! — решительно отказалась Вирджин.

Но сказать было куда проще, чем справиться с нервами. Уже на первом же тесте по гармонии Вирджин с ужасом осознала, что не может унять трясущиеся руки, а ноты перед глазами предательски расплываются. И лишь то, что само задание было ей знакомо, помогло хоть как-то выкрутиться из ситуации. Вирджин проверила по крайней мере десять раз, прежде чем отправила работу профессору, но уже после, пробегая небрежным взглядом, почти сразу же заметила ошибки. Оставалось уповать только на то, что этого хватит для проходного балла. Потом были такие же работы по сольфеджио, истории стилей и композиции. К любимому уроку флейты Вирджин была выжата, как лимон, но и здесь её ждал неприятный сюрприз. В классе находилось несколько мастеров.

— Сегодня ты будешь сдавать гаммы, — с улыбкой произнёс Зейн.

Увы, Вирджин никак не могла разделить его радости. От страха сердце глухо застучало в груди, ноги стали ватными, ладони намокли, а пальцы не слушались вовсе — будто чужие. И как в таком состоянии можно играть? «Я должна», — повторила про себя Вирджин, вспоминая слова мастера:

— Музыкант должен уметь совладать со своим волнением, иначе путь на сцену ему закрыт! Именно для этого Кирэй-сама и придумал тесты, что бы вы учились преодолевать свои страхи.

«Хорошо ещё, что его здесь нет», — мысленно попыталась успокоить себя Вирджин и, сделав глубокий вдох, начала играть. Первая гамма ей явно не удалась. Кисти рук зажалась, а пальцы зажили какой-то своей жизнью, нажимая, казалось, всё подряд. Вирджин ощутила, как кровь приливает к щекам. Смотреть на мастера Зейна в тот момент она просто не могла. Как же стыдно! Да что с ней происходит? Она же часами учила эти гаммы явно не для того, чтобы так опозориться! Любовь к музыке должна была победить безумное волнение, и ей всё-таки удалось, правда, далеко не сразу. Ещё три гаммы прозвучали неудачно, но уже с четвёртой дело начало налаживаться, а когда Вирджин дошла до последней, она уже настолько успокоилась, что смогла исполнить её идеально.

— Молодец, что смогла справиться с собой! — сказал напоследок ей мастер Зейн. На его лице блуждала улыбка, которую Вирджин сразу же охарактеризовала «снисходительной». Лично она считала, что провалилась, но слова мастера всё-таки утешили её. «Наверное, получилось, как говорил Лукас — главное не два балла», — подумала Вирджин, мысленно поставив себе тройку с огромным минусом. Она была крайне недовольна собой. В голове так и крутилось не самое удачное выступление: словно нарочно в память удивительно ярко въелись все промахи. И почему нельзя отмотать эти злосчастные последние полчаса, чтобы всё исправить?