Книга Андеграунд, страница 318 – Виктория Рогозина

— Наконец-то, — открыв небольшую шкатулку, Хорс поднял голову к небу, видя, как огромный светлый луч иноземного происхождения стремительно несется к ним. А в следующее мгновение все потонуло в телепортационной вспышке.

Глеб огляделся. Ни мамы, ни брата, ни странного нападавшего не было. Выскочив из машины, он огляделся и заметил, как к ним стремительно летит служебная машина «Ночной Стражи». И только он порадовался, что сейчас все решится, как столб света снова будто разрезал небо и во вспышке телепортации возник тот самый вампир.

— Что с ней? — строго спросил Глеб, зная, что отец близко. — Где моя мама?

Но вампир не удостоил его даже презрительным взглядом.

— Опять твои проделки, Хорс, — второй автомобиль остановился, и Мстислав вышел к врагу. — Как же тебе удалось спрятать оружие Всадников?

— Скажем так, мне несказанно повезло, — вампир хмыкнул. — По великому стечению обстоятельств…кхм, твоя жена не смогла им овладеть, — он нарочито медленно прошелся из стороны в сторону.

Закрываемый отцом, Глеб во все глаза глядел на странного мужчину, который посмел куда-то деть его маму.

— Чего ты хочешь?

— Я уже все получил. Время в другом мире идет совершенно иначе. Скоро она не будет человеком, — Хорс коснулся языком клыков. — Ты знал, что ее кровь смертельна для нашего вида лишь на Земле?! Потрясающая во всех отношениях, — он сально улыбнулся, надеясь вывести противника из себя, но Шархан не поддавался на провокации. Он годами тренировал свое самообладание и контроль.

Пока Хорс пространно рассуждал, невидимый Барьер стремительно уменьшал пространство, не позволяя в случае чего места для маневра. Почуяв неладное, вампир бросился на того, чьей смерти желал еще с самой первой встречи. Черные тени Фантомов бросились с трех сторон, но все пали под натиском иноземного оружия.

* * *

В этом мире не осталось ничего, кроме боли. Болело все, даже о чем невозможно было догадаться. Каждая косточка, каждая мышца, каждая клеточка организма…все кричало от боли, страдало от невыносимого. Острая, изнуряющая, она гасила рассудок, обжигала, не оставляя ничего. Только боль во всепоглощающей тьме. Она не знала сколько времени прошло. Это теперь не имело какого бы то ни было значения. Лишь иногда отключая от действительности, ей хотела, как можно дольше находиться в этом состоянии, забыться и перестать хоть что-то чувствовать. Раз за разом она приходила в сознание от собственного душераздирающего крика, не в силах хоть что-нибудь исправить. Боль заменила жизнь.

Матвей вздрогнул, открывая глаза на базарной площади, как ему поначалу показалось. Странные существа странно разговаривали хрюкая, грюкая и выбалтывая непонятные звуки.

Человек в темном плаще потянул его за рукав, что-то говоря на грубом языке, но мягкая интонация убаюкивала.

— Идем, — еще один человек, появившийся в поле зрения, мягко за плечи потянул паренька.

— Кто вы? — он уперся ногами в оранжевую, как апельсин, землю, желая только одного.

— Я друг твоей мамы и здесь по той же причине что и ты. А этих клоунов вижу впервые.

Матвей заметил еще одного человека в объемном балахоне и прицепленном к нему плащом.

— Судя по всему, они нас ждали.

Матвей еще раз взглянул на него и вдруг вспомнил.

— Вы Рустем!? Мы бывали у вас в гостях.