Книга Андеграунд, страница 457 – Виктория Рогозина

Мужчины рассмеялись.

— Вита, ты стала бы крутым волком, — неумело сделал комплимент Денис.

— Нет, я первый волкодав, — девушка смешно цокнула языком. — Кстати, хорошая песня.

— Какая песня? — не понял подросток.

— Группа «Lumen» и песня «Волкодав», — она улыбнулась и поднявшись из-за стола, ушла наверх.

Она порой вела себя странно. Странно было и то, что инкубов приняла. Приняла тепло, не записывая в нечисть «третьего» сорта.

Убрав со стола с Денисом, Драгомир вернулся в больницу. Сделав обход и проверив последних пациентов, инкуб завалился спать на диване в ординаторской. Засыпая, он снова думал…думал о том, как изменилась его жизнь. Еще недавно инкубов избегали, презирали. И вот, примкнув к Академии, они стали частью общества, удалось найти свою нишу. Драгомир улыбнулся. Он врач самой Смерти — странный поворот, неожиданный. Как бы Шархан не был внешне спокоен, его беспокойство за жену ощущалось. Впрочем, Драг считал себя обязанным, ведь именно Витторина позволила примкнуть инкубам к Академии. Внешне, Марена оставалась сурова, но едва удавалось ее узнать ближе, и оказывалась… Изначально, инкуб охарактеризовал ее, как злого сантехника Петровича, но внутри белая и пушистая, хотя злить не стоило.

Но почему-то мысль вернулась к Людмиле. Отбитые почки не шутка. Да и явно увечье нанесено мужчиной, не женщиной. Почему? За что? Инкуб не понимал, как можно обидеть женщину. В их сущности такое было недопустимо. Женщины…сколько их было в его жизни?! Много…очень много. Но ничего серьезного. Очень сложно строить отношения, когда твоя сущность откликается на весь противоположный пол. Невозможно начать доверять, надеяться, что тебя не предадут.

В целом, жизнь приносила удовольствие. Все поменялось. И даже здесь, в лесной глуши было место счастью.

Он устало покачал головой.

— Восьмое сотрясение. И ни одно не получено в драке?! — переспросил он.

— Ага, — улыбаясь во все тридцать два норма подтвердил Михалыч. И не удивительно. Судя по умственным способностям не удивительно что, мужчина в свои сорок лет постоянно находил на свою голову и пятую точку приключений.

Дав рекомендации, Драгомир отпустил Михалыча и принял следующего пациента. Очередная жертва рукоприкладства — огромный синяк на скуле красовался на лице молодой женщины. Как она объяснила, муж приревновал. И женщина искренне считала себя виноватой в сложившейся ситуацией.

— Вы очаровательны. Не понимаю, почему вы терпите такое отношение к себе. Вы достойны лучшего, — заверил ее инкуб, обрабатывая синяк и проверяя, не пострадал ли глаз. Бровь была рассечена.

— Да нет, я никому и не нужна-то, — женщина нервно сложила перед собой руки.

— Вас муж в этом убедил? — мягко уточнил Драгомир. — Моя хорошая, не верь. Он самоутверждается за твой счет. Оно того не стоит. Ты сильная, красивая, умная. Ты достойна уважения, достойна хорошего к себе отношения.

И она расплакалась. Резко. Громко. Горько.

— Моя хорошая, в этой жизни не обязательно страдать, — он обнял ее, позволяя пациентке выплакаться. — Если тебе плохо, нужна поддержка, приходи к нам в больницу.

— Спасибо, спасибо…стало легче, — она шмыгнула курносым носом, улыбнулась и поспешила. Впереди ее еще ждала работа.

В дверь постучали.

— Войдите, — он мыл руки. Это была обычная привычка по триста раз в день мыть руки. Обернувшись, мужчина заметил смущенную Людмилу.