Книга Нереальная Реальность, страница 287 – Виктория Рогозина

Мы играли часа четыре и все, кто был в зале, остались довольны. Особенно Алина, ведь ради нее это все и затевалось.

Вита поспешно поклонилась и покинула сцену, а за кулисами фактически рухнула. Влад успел ее частично подхватить. Я бросил музыкальный инструмент и побежал к своей девушке. Она стояла на коленях и не могла сделать вдох, лишь хрипела. Влад что-то говорил ей, успокаивал, всячески отвлекая ее от боли. Взглядом он мне дал понять, что о сегодняшнем вечере ей лучше не помнить. Опять стирание памяти…как меня это раздражает. Я даже не сомневаюсь, что Витторина со временем все вспомнит, да вот только когда это будет?!? Но ничего не поделаешь. Коснувшись ладонью ее шеи, я заставил ее мысленно забыть о сегодняшнем дне и погрузил в спасительный сон. Пока Влад стоял, держа девушку на руках, я вышел обратно в зал, чтобы сделать заявление.

— Внимание! Витторина Соколова не будет помнить о сегодняшнем дне. Так надо. В ней просыпается ее дар Смерти и некоторые воспоминания могут повлечь серьезные последствия. Когда надо будет, она сама вспомнит, а пока всем держаться от нее подальше.

— Шархан, — Сид догнал меня за кулисами, когда я уже собирался отнести Виту к нам на этаж.

— Что? — меня раздражало, когда друзья заводили ЭТОТ разговор, но увильнуть никогда не удавалось.

— Она выходит из-под контроля? — обеспокоенно спросил он.

— Нет, но пара опасных моментов действительно было, — нехотя признал я. — Думаю, все заметили, что во время выступления ее глаза становятся фиалковыми. Она сама не понимает что это с ней происходит, но…

— Может пока не поздно нам стоит..? — начал было подошедший Рин.

— Нет. Я готов за нее поручиться, она никому не причинит здесь вреда. А теперь простите, мне ее еще осмотреть надо.

Поднявшись на этаж, я вошел в комнату и аккуратно уложил Виту на диван. Ее дыхание было слабым, едва заметным. Глядя на ее хрупкое тело сложно поверить, что в этой девушке скрыта такая мощь. Ее сила проснется, но она не будет нести разрушения. Ей не придется защищаться от остальных, ведь у нее есть я. Раз за разом мои друзья напоминают о разрушительной силе Марен и постоянно предлагают избавиться от очередной Смерти, пока это не обернулось для нас неприятностями. Они уважают меня и мое решение, но при возможности…Витторину убрали бы. Надо что-то делать. Причем срочно! Давление идет со всех сторон — никто не поддерживает присутствие Смерти здесь, в стенах Академии, и все чаще встает вопрос об ее исключении. Все боятся.

Витторина открыла глаза и посмотрела на меня. Она выглядела уставшей, измученной, словно этот сон отнял у нее все силы.

— Мстислав…можно мне воды, пожалуйста?

Я сорвался с места, мгновенно выполнив просьбу любимой. Она залпом осушила стакан и ни с того ни с сего уткнулась лбом мне в грудь, замерев в таком положении. Я чувствовал ее смятение, страх, боль и…и ничего не мог сделать. Но странным образом, мое присутствие ее успокаивало и это вселяло надежду, что не все потеряно и я ей, по крайней мере, не безразличен.

У меня задергался глаз. Зашибись! И что это было? Влад говорил, что Слепок можно видеть даже тогда, когда человек мертв. Но Мстислав жив, я точно знаю. Не знаю откуда, но знаю что жив (вот такой вот каламбур!). Все осложнялось тем, что уже в течении двух недель меня сторожили как особо опасного преступника — этаж блокировали со всех сторон, вплоть до того, что я смогла заметить слежку за окнами. Честно говоря, это начинало очень сильно подбешивать. Хотя кого я обманываю??! Это взбесило и этих глупых людишек спасало от моей ярости только одно обстоятельство — я все еще не вернула себе свои силы, находясь в поле своего Предела. Четыре концерта нам чуть не сорвали, а меня продолжали контролировать — любое движение, шаг, сказанное слово… Ян предупреждал, что при любой возможности от меня в первую очередь постараются избавиться и я, пока, повода давать не собираюсь. Сегодняшнее утро начиналось как всегда (то есть не особо оптимистично). Мало того, что толи я вижу Слепок, толи Катарсис, но так или иначе, воспоминания Мстислава — они в моей голове. Его жизнь, все его переживания — я все могу видеть.