Книга Нереальная Реальность, страница 99 – Виктория Рогозина

Я вручила цветы Яне, отчего девчонка расцвела. Мы планировали уходить, когда послышалась прекрасная игра на гитаре, в которой я узнала…узнала свое соло. Да, я написала таки одну единственную вещь и раньше играла ее на концертах, но сейчас мое соло исполняет Анатолий… Ярость затопила сознание раньше, чем я смогла на это повлиять.

— Сука! Это мое соло, — мой голос прогремел в зале во всей своей красе, усиленный в несколько раз микрофоном.

Прежде чем я успела осознать всю «прелесть» происходящего, моя гитара уже точно «прилетела» в морду этому козлу, оставив в моих руках только гриф. От моего лица отхлынула кровь. И этого человека любила Анюта. Я не осуждаю ее выбор. Просто…

— Дура! — Анатолий сплюнул кровь. — Эта гитара тридцать восемь тысяч стоит.

— Моя гитара. Что хочу, то и делаю. И соло мое, — произнесла я, четко выделяя каждое слово. Ярость клокотала во мне, желая целиком и полностью выйти из-под контроля и обрушиться на этого человека, об чью голову я сломала самую дорогую и ценную, для себя, вещь. В глазах будто появилась красная пелена. Что это со мной?!

— Не выйдет. У нас патент на него, — Анатолий хмыкнул.

— Тебе этот патент таким боком выйдет, — почти ласково мурлыкнула я.

— Я заберу тебя! В пятницу, в следующий раз, стану твоим Кукловодом. И тогда посмотрим кто, куда и в кого встанет.

— Рискни здоровьем, — я улыбнулась.

— Рискну. И превращу тебя в Марионетку.

— Не выйдет, — Шархан мягкой поступью с кошачьей грацией, в которой читался хищник, подошел ко мне. — Она моя.

— Такого быть не может! — возмутился Анатолий.

Мстислав протянул руку ладонью вверх. Там значился какой-то символ. Приглядевшись, я поняла, что это феникс. Общее удивление было ощутимо, ведь именно этот знак являлся моим логотипом на каждом концерте.

— Это ее персональный знак, — мой сосед указал кивком головы на меня.

— Ясно. Вы повязаны, — Анатолий с сожалением посмотрел на меня. — Но держи ее подальше от меня, иначе в следующий раз я ее просто убью.

— Рискни, — Шархан усмехнулся.

30 марта

Вита сегодня вышла на работу и я пошла с ней. Это так увлекательно. Она вообще интересный человек и постоянно интересуется моими делами, семьей, увлечениями. Спрашивала о том, как мы познакомились с Толиком, что чувствую, о чем переживаю. Вита была благодарным слушателем, вникая в детали и задавая уточняющие вопросы. Мне приятно с ней делиться своими переживаниями, хотя все это казалось слишком личным, если допустимо такое выражение.

В какой-то момент чьи-то «жигули» сорвались с крепления и машина упала на землю, ровно в то место, где в «яме» находилась Вита. Я не успела даже ахнуть. Одноклассница вынырнула (она успела скрыться в той самой «яме» и только поэтому не пострадала), и красноречиво выматерившись в жесткой форме высказалась тому, кто загонял машину на это крепление.

На обеде я все-таки не выдержала и спросила:

— А где твои родители? Почему ты не живешь с ними? Ты сирота?

Она выдержала длинную паузу. Через чур длинную, прежде чем ответить.

— Нет не сирота, с ними все в порядке, они не алкаши, — наконец не совсем логично отозвалась Витторина. — И пожалуйста, пусть это будет единственная тема табу между нами. Я не хочу ее обсуждать. Нигде. Никогда. И не при каких обстоятельствах.

Мне стало стыдно. Я чувствовала, как будто невидимым ножом полоснула ее по самому дорогому и все-таки… Заметив мое потерянное состояние, Витторина тепло улыбнулась: