Книга Грэхард, страница 27 – Мария Берестова

Тут, в Ньоне, он был исключительно его, грэхардовским.

Там, в Кармидере, он стал действительно своим собственным, и построил такую жизнь, какую хотел.

И в этой счастливой жизни не было места для ньонского владыки.

…с глухой тоской Грэхард вынужден был уточнить: место-то было, но только в роли тёмной страшилки из прошлого.

И не Дерека было в этом винить.

Грэхарда частенько стало мучить искушение написать Дереку письмо.

Ему хотелось и попросить прощения, и рассказать обо всём том, что он понял за эти тяжёлые душные годы, и оправдаться, и объясниться, и заверить, что Дерек всегда может на него рассчитывать, и…

Он даже пару раз садился было писать, но слова не шли.

Грэхард не был сентиментален и не умел выражать свои чувства на бумаге. Лучшее, что могло бы у него получиться, — казённая сухая строчка, полная канцелярскими оборотами. Что, конечно, вообще никак не соответствовало его отношению к Дереку.

Ко всему прочему, не удавалось выкинуть из головы тревожную мысль, что Дерека такое письмо только напугает. Ведь послать его — всё равно, что прямо заявить: «Я за тобой слежу, мне известен каждый твой шаг».

Да, Грэхард и впрямь следил.

Да, ему ежемесячно приходили отчёты, подробно описывающие публичную жизнь Дерека.

Отчёты эти стали его личным окошком в жизнь друга — окошком, в которое сквозь ежедневную хмарь и мглу проглядывало то самое солнце, о котором вечно вещали анжельцы. И как он вообще мог вообразить, будто Дерек отправится не в Анджелию? Едва ли в мире существовала страна, в которой он смотрелся бы более органично…

Но всё же Грэхард понимал, что Дерек всё ещё не хочет видеть его частью своей жизни. Он, видимо, отрезал это прошлое. Посчитал, что оно больше не имеет значения.

Было мучительно понимать, что для Дерека он, Грэхард, больше не имеет значения. Стал чужим, ненужным человеком. Осознание это, как едкий дым, отравляло сердце Грэхарда и мучило его, липким мусором цеплялось к мыслям, пыльным ветром свистело в ушах…

Да, он сам всё сделал для того, чтобы стать Дереку чужим; но от дури ведь, а не от равнодушия! От пустой молодой дури! Ничего в упор не понимал и не желал понимать, вот и доигрался…

Теперь он изменился, и ему хотелось бы, чтобы Дерек знал, что он изменился… может, тогда бы он дал ему шанс что-то исправить?..

Грэхарду оставалось лишь тяжко вздыхать.

Что бы он ни написал в своём покаянном письме — сам факт доставки такого письма по адресу будет ярко и красноречиво говорить, что ничего, в общем-то, не изменилось. Грэхард по-прежнему считает возможным совать свой нос в чужую жизнь, пытаться её контролировать, игнорируя при этом чувства и решения самого хозяина этой жизни… Дерек бы, ведь, наверное, не желал бы, чтобы за ним следили…

Но это было выше сил Грэхарда — отказаться от этой слежки.

У него больше не было ничего, и уж эту-то малость он точно никому не отдаст!

«Если спугну, — сам себе рационально объяснял Грэхард, — он, чего доброго, опять куда-то рванёт, и заляжет там на дно куда как основательнее».

Страх потерять Дерека снова был слишком силён.

Лучше уж — хоть так, хоть в одностороннем порядке, но, по крайней мере, знать, где он, что с ним, как проходит его жизнь.

Тем более, что жизнь эта оказалась насыщенной и яркой!

Грэхард читал о проектах Дерека с большим увлечением, и весьма сожалел, что не может принять в них участия. Там, в Анджелии, Дерек мог позволить себе многие из того, о чём здесь, в Ньоне, Грэхард и мечтать не мог.