Книга Не названа цена, страница 155 – Мария Берестова

— Лийр, ты…

— Знаешь, что я слышу, когда ты называешь моё имя? Лийр!

— И…

— Всю жизнь! Всю жизнь, понимаешь?! Всю свою грёбанную жизнь я уничтожал по кусочкам самого себя в попытках стать своей собственной противоположностью! Всю жизнь, я надеялся, что она меня полюбит, если я буду похож на него. И в этих грёбанных откатах я совершенно потерял себя в попытках стать им. Я потерял свою жизнь в попытках стать тем, кем не являюсь. В попытках стать тем, кто противоположен мне. Откаты, ссылки. Всё это мишура, Леон. На самом деле мы платим совсем другую цену. Нашу жизнь. Несмотря на весь свой хвалёный ум, ты иногда ужасно глуп, Леон. Сочувствуешь мне, значит? Жалеешь, да? Ты ведь заметил, что первоначальный мой план не сходится, и что я не смог бы повесить эту кражу на тебя. Всё прекрасно сошлось бы, если бы ты умер, идиот! Если бы ты погиб при угоне корабля, и уже задним числом все улики сошлись бы, и тут решили бы, что ты во всём и виновен!

— Ты так хотел, чтобы я тебя полюбил.

— Вот твоей любви мне точно никогда было не нужно!

— Он был мне не нужен, и он никогда у меня не был.

— Ты блаженный или идиот?! Я только что признался, что хотел тебя убить!

— Ты хотел будущей вечности.

— Знаешь, слышать это было больно.

— Так тебе и надо. И, предположим, ясны внезапные предпосылки моих мыслей. Тебе, возможно, неосознанно желанно доставлять себе радость. Предположим, какой-то начинающий мазохист не хотел бы доставит себе чуть меньше удовольствия, чем я ещё случайно получил. Предположим, моего прощения недостаточно, чтобы затронуть твое милосердие. И тебе было желанно, как я сказал, ради ненависти к себе ты не мог меня наказать.

— Ты скрыл от меня оправдания вчера вечером.

Безнадёжная, выворачивающая душу боль была так сильна, что оглушила Айринию, и она остановилась в стороне, не решаясь подойти к Рийару, стоявшему у боевого корпуса с таким видом, словно его только что оглушили, и он совершенно забыл, куда и зачем шёл. Он был до такой степени поглощён своими разрушительными эмоциями, что не увидел её приближения и даже не почувствовал его — всё, всё тонуло в отчаянной и фатальной буре боли.

Горло Айринии перехватило его чувствами; лёгкие мучительно сжались, словно это она не могла сделать вдох.

Сжав кулаки и закрыв глаза, она сосредоточилась на дыхании и заставила себя размеренно вздохнуть.

Постепенно ей удалось вырваться из-под власти его катастрофических эмоций и успокоиться, и она стала думать, как теперь она могла бы помочь ему.

Средств к тому у неё было исчезающе мало. Она боялась подойти к нему прямо — казалось, что её просто засосёт в водоворот его боли, и она задохнётся там, не в силах выплыть из него.

Она постаралась сосредоточиться на том сочувствии, что испытывала к нему. На той благодарности, которая родилась в её сердце в ответ на его заботу и защиту. На зародившемся к нему доверии. Старательно, тщательно она, как хрупкие цветы, выращивала эти чувства в своей душе, позволяя им постепенно напитываться силой и расцветать. Потихоньку, по капельке, цветы эти становились сильнее и ярче, и её всё больше перехватывало этими чувствами — теплом, благодарностью, любовью.

Она сделала осторожный шаг к Рийару, пытаясь окутать своими нежными тёплыми чувствами его бушующий водоворот боли.