Книга Жена поневоле. Замуж за предателя, страница 7 – Тайра Ли

– А магистр Шонкар так и преподает. Видел его недавно, передавал тебе пожелания всех благ...

Я, не желая того, тепло улыбнулась: магистр Шонкар... Если бы не он, кто знает, где бы была я сейчас? Ему я обязана не только знаниями.

Жизнью.

Эрниль рассказывал об общих знакомых, многих из которых я предпочла бы забыть навсегда. Столичные новости.

Светский, ни к чему не обязывающий, разговор — и сердце, бившееся в груди с перебоями, стало стучать ровнее.

Мои скупые ответы: как устроилась, как работаю.

Не упустила случая и пожаловалась на нехватку компонентов для лечебных зелий. На старое оборудование, требующее замены.

Раз приехал с проверкой – вот тебе! Получи!

Хоть какая-то польза должна быть?!.

А ведь мы – оплот, единственная преграда! За нашей спиной начинается вход в «низину». За нами, на пути к сытому центру страны, есть еще военные укрепления, но там жизнь гораздо спокойнее.

– Тори... Ты вспоминала о... нас? Меня?

Вокруг шеи затянулась невидимая удавка, мешая дышать. Я хватанула ртом воздух, силясь протолкнуть его в легкие. Невероятным усилием заставила себя усидеть на месте. Сухой треск. Непонимающе уставилась на карандаш, который держала в руке — сломан на пополам. Осторожно положила обломки на стол и переплела пальцы, чтоб не дрожали. Или чтоб не выцарапать бесстыжие зеньки?

Да. Вспоминала. Каждую ночь.

– Я скучал... – моих пальцев коснулась горячая ладонь Эрниля и он их осторожно сжал. – Тори...

Я тоже скучала. Не представляешь себе, как... Не смотря на всю боль, которую ты мне причинил.

По коже, от кончиков пальцев, там, где меня касался Эрниль, вверх устремились мурашки. В венах потекла раскаленная лава.

Задержала дыхание.

Еще немного погреться в тепле твоих рук... Нет. Нельзя.

Этот момент я сохраню в памяти и, когда станет совсем тоскливо, буду доставать и смаковать...

Ровно три тяжелых удара неровно бьющегося сердца и потянула на себя руку, высвобождаясь из захвата:

– А я– нет. – облила полным ледяного высокомерия взглядом.

Я — хорошая ученица.

– Скажи... – внезапно Эрниль гулко сглотнул и слегка побледнел. Волнуется? В тот раз волнением и не пахло. Он точно знал, что делает...

Память меня перенесла в тот самый день, разделивший мою жизнь на До и После.

После которого моя жизнь и розовая пелена, сквозь которую я смотрела на мир счастливыми глазами, разбились.

Осколки обросли мясом, но, до сих пор, больно ранят. Саднят. А нанесенные ими раны – кровоточат.

Я вспоминала ту ночь накануне, после которой я с трудом продрала глаза, и, летая на крылья, стремительно собиралась на пары.

Потому что проспала.

Потому что вернулась поздно, почти под утро.

Ведь его поцелуи были такими сладкими, а руки– такими жадными, такими сильными, и безумно, обжигающе нежными.

Потому что его объятия — были самими желанными в мире и в них я растворялась, теряя себя.

Мы никак не могли расстаться.

А первая пара должна была быть как раз у магистра Шонкара.

Свою «милую» соседку по комнате, разбудившую меня. С такой скоростью я собиралась на занятия впервые!

Как я ворвалась в непривычно гудящий, словно растревоженный улей, огромный, сводчатый холл академии и все моментально затихли. На меня устремились все взгляды.

И вязкую, густую тишину, легшую тяжелым покрывалом на плечи. Тишина стояла такая, что урони иголку– услышишь.