Книга Роззи. Стать счастливой. Часть 1, страница 129 – Лира Алексахина

Подошла к молодому парню, сидевшему в тени дерева. У него не было ноги, что не мешало, ловко орудуя ножом, вырезать завитушки на крыле деревянной птички. При моем приближении он выкинул нож и согнулся пополам, разведя руки в стороны.

– Парень, тебе плохо? – шепотом спросила его.

– Госпожа! – ответил он, не поднимая головы. – Чем может служить вам верный раб, госпожа?

– Разогнись, давай.

– Не положено, госпожа! Рабам не положено!

– Я тебе приказываю, разогнись и смотри в мои глаза.

После недолгой внутренней борьбы, он разогнулся. Ибо приказ. Выяснилось, что ногу он потерял этой зимой. Теперь паек урезали, о чем красноречиво намекали торчащие кости, и вот он мастерил игрушки для местных ребятишек, чтоб хоть как-то приносить пользу. Я не могла отрастить ему ногу. Поэтому предложила сделать деревянную ногу, на манер земных пиратов или костыль. Это вызвало интерес в душе паренька, уже похоронившего себя заживо. Нарисовала ему на земле прототип. Он воодушевился и попросил забрать паек за два месяца в счет возможности сделать себе такую ногу самому в моей мастерской. Разрешила сделать это ему просто так, при условии, что когда он найдет рабочую модель, останется строгать такие всем, кому надо. Все, он был моим с потрохами. Справедливость, по его словам, наконец, восторжествовала. Люди получат помощь.

Парня звали Паэн. Он рассказал, что в некоторых домах есть лежачие больные или просто не ходячие. Их семьи боятся, что калек убьют и делят паек на всех. Рассказал, как много умирает людей от холода и голода, от обычных простуд. Сказал, что старики ищут сами смерть, чтоб не быть обузой. На вопрос, есть ли среди рабов еще те, кто хочет другой жизни, ответил, что есть. Это радовало. Были и обычные люди, что недавно попали в рабство за долги. Те еще не смирились с потерянной свободой и мечтают продолжать свое дело. По его словам тут были и каменщики, и столяры, и садовники, и простые труженики.

Сделала себе зарубку, что надо вечером собрать их тут, около домов и сказать все. Попросила няню принести настоек Вилли, пройдусь слегка по нуждающимся. С ней отправился один из охранников. Юнисию отправила на кухню к Алонсо, чтоб увеличивал размер еды и готовил нормальный ужин людям. Обед он уже не успеет организовать.

Меня впускали неохотно, следя за каждым шагом. Старики, что следили за больными или совсем мелкими, сполна хлебнули от Гальфрида. Наспех сколоченные доски со щелями, местами закупоренные засаленными тряпками, вонь, запах испражнений, кислый запах старческих немытых тел. Нос атаковали десятки неприятных запахов. Заткнула рецепторы и пошла. Доски, камни, лежбища на земле . Никаких столов, стульев. Никакой смены белья или одежды.

Здесь царила безнадежность. Можно сесть и поплакать, сыто рыгая после плотного завтрака. А можно пойти и делать.

Лечила и спрашивала, кто чем раньше занимался. Список профессий расширялся. Говорили мало и скупо. Всех надо было мыть. И нам нужны общественные бани. Хотя я ни в зуб ногой, как оно там устроено. Попробую вспомнить вечером. Маргарет долго не было, начала беспокоиться.

На очередном пациенте у меня хлынула носом кровь, сердце застучало на запредельной скорости. На левой руке стало проступать очертание буквы М из черных вен.

Запахло сладковато-гнилым запахом.