Книга Любаша, страница 43 – Лира Алексахина

Коротка записка с корявыми буквами гласила: «Верь в себя, деточка, не сдавайся. Я в тебя верю». В раскрытую ладонь упали золотые украшения. Цепочка с кулоном, серьги гвоздики и обручальное кольцо. Хорошо, что она все сняла. У деревенской простушки не может быть таких украшений. Да и первое время не знала бы, как ими распорядиться.

Начальника встречала неизменно на террасе позади дома с накрытым столом. Обсудили поход в лес. Капитан предупредил, что скоро выезд в большой город, предложил место в обозе и попросил еще раз подумать о списке необходимых вещей. Вовремя я нашла свое «приданное», можно будет выгодно обменять, но с этим нужна помощь. Однако, сначала насущное. В конце концов, женщина я или где? Попробую бескровно, хитростью:

— Джонатан, — расслабила сжатые плечи, — я прошу вас перевести Камиллу на более легкую работу. Она или чем-то болеет, или переживает сильные эмоции. Откровенно говоря, выглядит паршиво и сил почти нет, хотя работает наравне со всеми, не жалея сил. Не хочется лечить потом еще и ее.

— Я вас понял, Люба, — постучал по столу пальцами. Задумался. — Хорошо. Отправлю ее под присмотр к Олафу.

Очень старалась не улыбнуться от облегчения, но было еще кое-что. Аккуратно положила перед ним золотое кольцо, наблюдая за реакцией. Его глаза загорелись ярче тусклого пламени одинокой свечи, стоящей на столе. Ноздри расширились, тело окаменело, но не шелохнулось. Капитан молчал.

— Это вам, — облизала пересохшие губы.

Брови капитана поползли вверх, лицо вытянулось. Постаралась объясниться:

— Благодарность за ваше покровительство, помощь, дом и вещи. За что, что не сдали никуда… что дали работу…, - произнесла уже совсем тихо, вжимая голову в плечи.

Бодрый настрой испарился под наливающимся яростью взглядом собеседника. Шумно дыша, красный как рак, начальник порывисто вскочил, нависая надо мной через весь стол, и заорал:

— Люба, вашу мать!!! Я — мужчина! Я — добытчик! Я должен заботиться о тех, кто попал в беду, тем более о слабых женщинах! И мне не надо за это платить или подсовывать подачки! Это мужчина дарит женщине украшения, а не наоборот! — с силой грохнул кулаками об стол и вылетел, чуть не снеся дверь с петель.

Прикрыла ладонью глаза, не зная, расхохотаться или расплакаться. Вот и поговорили. Он меня с утра выселит или еще потерпит?

* * *

Джонатан Мюррей

— Та, та, та! Щас! — поднял ладонь Руперт, когда я влетел в кабинет рано утром. Торопливо налил в бокал, развалился на диване и вальяжно кивнул мне. — Давай!

Закатил глаза. Открыл первое попавшееся письмо. Даже не завтракал сегодня. Видеть не могу эту невозможную женщину! Сон не шел, промучился до утра. Первые лучи встретил, проходя полосу препятствий. После пятого раза в голове прояснилось, стало комфортно.

— П-простите, — тихо подал голос секретарь, взволнованно теребя рукав, — у вас текст вверх тормашками, — опустил глаза в пол и затих.

— Давай уже, — веселился Руперт, — что сделала Люба?

— Почему сразу она? — положил подбородок на башню из кулаков.

— Пф, — отмахнулся от слабой попытки, — мать твоя еще в пути, больше некому.

К концу краткого пересказа Руперт был мокрым и вонял, похрюкивая на полу. Пустой стакан валялся рядом с ним, содержимое пролилось, когда друг ржал как конь.

— Уверен, она и не подумала, что глубоко оскорбила тебя как аристократа, капитана и управляющего городком в одном лице своей признательностью. Даже не знаю, с чем сравнить … Только если с продажной бабой, Джонатан! — загоготал идиот. — Какого это, когда платят тебе, а не наоборот?