Книга Любаша, страница 57 – Лира Алексахина

Боль в плече отрезвила. Гаденыш продолжал сжимать, применяя силу. Что-то не так. Попыталась проанализировать настроение.

— Отпусти уже, — рыжий рубанул ребром ладони по руке первого, вынуждая отступить. — Вспомнил, — нехотя пояснил звереющему шатену, — кухарка она. Мюррея, — смачно сплюнул на землю.

Третий соображал быстро, скрутил руку задиры, развернул и дал направление. Второй замкнул клещи, присоединяясь к коллективной работе.

— Угомонись, — спокойный голос здоровяка сопровождался хорошей встряской. — Не привлекай внимания.

— Я — наследник старейшего рода, уношу ноги от чьей-то кухарки?! Ты издеваешься?! Да что она сделает?! Фартуком задушит? — искреннее недоумение переросло в злой вопль.

Ответа не услышала, расстояние увеличилось. Не стану рассказывать капитану. Потерла плечо… Гаденыши.

Внимание привлек запах, проходившей мимо женщины, показавшийся до боли знакомым. Оглянулась, незнакомка в бесформенном платье, просеменила уже далеко. Возвращаться не стала, опасаясь нежеланной встречи.

В голове стучали молоточки, требуя идентифицировать аромат. Казалось, это важно. Не получалось. Злость облизывала мелкими волнами, незаметно накатывая сильнее. Стало трудно дышать. Внезапно захотелось рычать и буйствовать. Пришлось крепко смять подол, дабы унять трясущиеся руки. Кожи коснулся холодок металла. Стало понятно, что все не спроста, да было поздно.

— Это магия…. Магия, не я, — пальцы сопротивлялись решению мозга, но спустя минуту, показавшуюся вечностью, еле отцепили тесак с пояса, несколько раз порезавшись, и кинули куда подальше.

Упала на колени, обхватывая себя руками, раскачиваясь в разные стороны. Реальность подернулась дымкой, окрашиваясь в красные цвета. Внутри полыхало от желания… проливать кровь.

— Не я, — твердила из последних сил. — Не я…

Тяжело ворочая картинки в голове, словно булыжники, воскрешала приятные моменты, цепляясь из последних сил.

Я люблю этот мир.

Из закрытых глаз катились слезы. С огромным трудом ярость сдавала позиции, царапая изнутри до крови. Судорожный вздох полной грудью сменился отчаянным воплем — голова полетела в сторону от мощного удара, но дернулась обратно — за волосы грубо схватили, выдыхая амбре немытого рта прямо в лицо.

— Думала обошлось? — каштановые глаза, оказавшиеся очень близко, полыхали безумием. — А я передумал! — кривой оскал.

Одежду резали и торопливо срывали подоспевшие дружки.

— Помогите! — вопль оказался последним, оплеуха разбила губы, а вторая нос.

Кусаясь, лягаясь, метая мелки камни, попавшиеся под руку, не сдавалась и безуспешно проигрывала в неравной борьбе. Щеку оцарапали моим же тесаком и приставили к горлу, больно уперев кончик. Шатен торопился, стаскивая портки.

Жаль, у нет магии… И пусть, что невменяемы… Оттянула голову подальше, чтобы посильнее напороться на острие металла… Лучше смерть.

После принятия решения внутри взорвался вулкан, выплевывая огненную лаву, брызнувшую во все стороны, опаляя каждую клеточку тела. Стало невыносимо жарко…

— ААААА!!!!!! — из горла вырвался вопль, выгибая тело дугой.

— ААААА!!!! — вторили три голоса рядом.

* * *

Я была рыбкой, которую окунули в дюже адский кипяток, а потом бросили на лед и стали наблюдать: сдохла или нет?

Глаза закрылись. Открылись. Сельский пейзаж местности потерялся на фоне колыхающейся толпы. Голова — литой колокол, по которому неведомый шутник бил каждый раз, когда картинка пыталась приобрести четкость. Все болело. Все ломило. Зверски хотелось Жрать с большой буквы. Кожа на саднящих губах треснула, как только открыла рот.