Книга Ловушка предназначения, страница 66 – Майя Фабер

Потому что все, что я чувствовала по ментальной связи, никак не сходилось с моими собственными мыслями. Тоску, сожаление — будто неожиданные, негласные, но совершенно искренние извинения.

Его руки бережно, почти невесомо поглаживали меня по спине. Генри больше не держал меня, а я даже представить не могла, что снова начну вырываться.

Сожаления растворялись, уступая место желанию. Совсем как тогда, во сне, только сейчас оно казалось сильнее, острее. Будто теперь к нему добавилось и мое собственное. Выдержка оставила меня вместе с последней здравой мыслью. Руки скользнули вверх по груди Лавьера и обвили его шею, а я бесстыдно прижалась к нему, оказавшись так близко, как никогда.

«Ну же, давай, оттолкни меня, посмейся!», — мысленно умоляла его, точно зная: сделай он нечто подобное, и я умру на месте. Не от позора, а от разочарования.

Я почти застонала от чужого восторга, когда руки Лавьера забрались под мою майку. Казалось, что пальцы обжигали. Ноги подкосились, стоило ему бросить взгляд на мою кровать. Это было уже не желание, а совершенно дикая звериная похоть. Сумасшествие, в котором я добровольно принимала участие. Потому что все, о чем я только могла думать: каково оказаться сейчас на этой кровати, прижатой к ней разгоряченным телом? Никогда еще я не была так откровенна, даже в мыслях перед самой собой.

Он толкнул меня к кровати, и я послушно сделала шаг, не разжимая рук. Продолжала висеть у него на шее, пока не оказалась на матрасе, согнав обиженного Клубка. Майка пропала, поцелуи спускались ниже, и от каждого из них у меня из груди будто вышибало воздух. Я не чувствовала собственного тела, только касания его губ, желание и восторг. Почти экстаз зверя, после долгой погони получившего свою добычу.

— Мрак тебя побери! — прорычал он, резко отстраняясь. Отошел на несколько шагов, будто они могли удержать его от того, чтобы наброситься на меня.

Я дернула на себя край одеяла, которого с трудом хватило, чтобы прикрыть грудь. Вот только желание никуда не пропало, дышать было тяжело. Нам обоим.

Я смотрела на него, медленно соображая, как сильно мне сейчас повезло. Еще пару секунд назад я была готова на все. Вообще на все, и оно бы случилось, если бы Генри не взял себя в руки. Потому что я бы точно не смогла.

И все даже не по моему желанию? Или моему — тоже? Я запуталась, и это пугало до дрожи. Подрагивали и руки Генри. Он справлялся с собой с большим трудом.

— Увидимся на занятиях, — бросил он мне, попятившись к двери.

— Сегодня выходной, — прошептала я, когда та закрылась за ним.

Клубок забрался на кровать и прислонился ко мне мокрым боком, который безуспешно пытался вылизывать все последние минуты. Я прижала кота к себе и так и осталась сидеть, рассматривая кривые царапины на паркете.

К вечеру я вынесла Клубка на улицу. Мы выспались, отмылись, и он явно заскучал. Уходить один ни в какую не соглашался, хотя я даже окно перед ним открыла, только попросила не забираться далеко. Но он продолжал сидеть и смотреть на меня жалобными красными глазами. Вину не передавал, но ее я успешно представила сама. Утешало, что шанс встретить Тайлера был минимальным. Сомневаюсь, что он стал бы снова брать вторую смену подряд. Мне совсем не хотелось его видеть, только я уже толком и не знала, из-за его это действий или из-за моих. То, что произошло сегодня между мной и Лавьером, не укладывалось в рамки ни дружеских, ни вражеских отношений.