Книга Обманутая драконом. Сирота в Академии магии, страница 140 – Елена Смертная

Сложно описать всё то, что я чувствовала. Свалившаяся правда о Скае раздавила меня. А эта рыжая дрянь додавливала, будто я вредоносная блоха.

Недавно я с таким знанием рассуждала с Дивиникой о чувстве одиночестве и ненужности… но теперь понимаю — это был лишь пустой трёп. Настоящее отчаяние я испытала сейчас.

Когда я бежала из комнаты в академии подальше от Ская, я хотя бы знала, куда мне идти. Думала, что могу обратиться к Ласу. Наивно надеялась, что у меня есть маленький уголочек, где мне посочувствуют.

А что сейчас?

Если она меня выгонит, куда мне идти?

Обратно в карету? И о чём я попрошу? Я ведь отдала кучеру последние свои деньги…

Но дело даже не в ночлеге. Мне было так плохо, что тёплой кроватью уже не поможешь. Хотелось найти плечо, в которое я смогу уткнуться и зарыдать.

У каждого человека должна быть такая возможность.

Неужели я так о многом прошу?

Просто немного тепла и сочувствия.

Ещё недавно я думала, что у меня появились настоящие близкие люди… так почему сейчас меня пинают под дождь, будто я не нужна никому?

— Нет, — наконец, ответила я, вкладывая в одно маленькое слово весь протест против этой несправедливости. — Если Ласориан не хочет меня сейчас видеть, пусть он скажет мне это в лицо. И тогда я уйду.

Я сделала шаг вперед, давая понять, что Ифемия меня не остановит. Однако она не дала дойти до двери. Сделала короткий взмах рукой и приказала:

— А ну тихо.

И опять как с какой-то собакой!

Это уже просто слишком!

Я собиралась возмутиться, но вдруг… поняла, что мой голос пропал. Губы размыкались, я шевелила ими, но ничего не было слышно. Это какое-то заклинание немоты? Ещё и ноги не слушаются!

— Я не пущу тебя на порог дома. Ты тут не нужна. Уйди хотя бы на сегодня и дай своему патрону спокойно выдохнуть без камня на шее в виде глупой студентки.

Она вытянула руку, указывая на карету. Чернота её ауры пожирала всё вокруг.

Мне стало дурно. Не от её магии, хотя это был по-настоящему подлый трюк. Дыра внутри разрослась настолько, что от боли звенело в ушах. К горлу начал подступать ком. Но на этот раз то были не слезы сожаления. Ох, нет.

Я ужасно злилась на эту рыжую дрянь! Она в одно мгновение превратилась в олицетворение всей той Судьбы, которая только и делает, что пинает меня ногами.

Родители? Нет, Дакота, ты сирота.

Друзья? У тебя слишком странные глаза, чтобы кто-то с тобой водился.

Успехи? Ох, нет, ты неумеха.

Мальчик, который стал единственным светом? Знаешь, он полюбит другую. Даже шанса тебе не даст! Просто не дождётся!

Лучшая подруга? Она уже выбрала его, хоть вы обе об этом не знали.

Патрон? Тебя даже не пустят к нему на порог, если явишься без разрешения.

Старайся. Старайся. Старайся. А всё равно останешься одна.

Вся боль от лишений в мгновение превратилась в жгучий гнев. Я шумно и быстро задышала, словно вот-вот взорвусь. Давление подскочило, и виски заболели. Тьма вокруг Ифемии казалась уже не её ненавистью ко мне, а пеленой, которая попросту застилала мне глаза.

И вдруг я ощутила, как в спину меня кто-то подталкивает. Как если бы я боялась прыгнуть в воду, потому что не умею плавать, и некто решил помочь. Это прикосновение очертилось на коже, а затем прошло как бы сквозь меня. Коснулось души, пролезло через сердцевину разрастающейся там раны, и вытолкнуло нечто мешающее.