Книга Обманутая драконом. Сирота в Академии магии, страница 66 – Елена Смертная

Вот вам и божество. Вот и передача магических сил лишь тем, кого ты назовёшь достойным. Передо мной на троне сидел живой труп. Женщина, которой по добытой информации должно быть не более сорока. Уверен, каждый день она страдала от боли, но заглушала её магией. Однако даже самая мощная сила не могла уже скрыть всех повреждений, не могла исцелить их. Физическая оболочка не выдерживала божественной доли. Потому она и сидит взаперти. Ведь если люди узнают, их вера в идеальную королеву пошатнется.

— Вы сможете что-то с этим сделать? — прямо спросила Солария без хождений вокруг да около. Стоит отдать ей должное. Даже в столь жутком состоянии, она держалась по-королевски достойно. Впрочем, наверняка она может заглушать боль и жить дальше. Её проблема — предательство тела, которое не должны увидеть поданные.

— Разумеется. Моя иллюзия столь сильна, что никакой маг не заглянет за маску, если вы того не захотите. И даже вы сами сможете вновь видеть себя прежней.

— Тогда приступайте, — королева подняла руку и указала длинным худощавым пальцем на один из портретов. Возле того тут же зажглось больше свечей. Со стены на меня смотрела красивейшая из женщин с такими же горящими янтарными глазами, как у принцессы Дивиники.

Печальная картина.

— Сегодня я ваш холст, господин Ласориан, — добавила она, и я впервые уловил в холодном голосе эмоцию. Легкая усмешка. Словно она и сама признавала иронию происходящего.

— Тогда я стану вашим лучшим художником.

Я кивнул и подошёл ближе. Поднялся по ступеням к самому трону и протянул руку. Бриг следил за мной со стороны точно верный пес, который готов кинуться, едва я сделаю резкое движение. Однако сколько бы я не потешался над здешним эгоизмом псевдо-богов, Солария не нуждалась в чьей-либо защите и казалась внутренне сильной женщиной. Встреться мы при других обстоятельствах, я бы бесконечно уважал её…

Королева протянула мне ладонь, но за секунду до прикосновения та облачилась в перчатку. Я нескрываемо усмехнулся.

— По-видимому, наказание лишь одного слишком наглого ворона обернулось для меня большой ошибкой.

Худая рука вдруг сжала мою с особой силой. Я не чувствовал боли, но намёк был более чем ясен. Она недовольна.

— Священные избранники — мои дети, мои глаза, частички моей души. Я знаю обо всем, что происходит с ними. Впредь будьте осторожнее в словах и действиях, господин Рэндолский. Я бесконечно уважаю вас и вашу семьи, и не хотела бы недопонимания между нами.

Мне нравилось, как эта женщина пытается говорить с позиции силы. Хотя это её миру стоит опасаться, если вдруг начнётся война. Но я был отправлен сюда исключительно с дипломатической миссией, потому не спешил сбивать с неё спесь.

— Прошу прощения. Если вы не против, я преступлю к делу.

По облаченной в перчатку руке потекла моя магия. Кожа начала розоветь, губы полнеть и наливаться жизнью, а худой стан визуально расширился. И хоть в силе своей иллюзии я был уверен, однако знал, что раз зашла речь о Ганте, будь он неладен, мы обязательно затронем на этой аудиенции мои притязания на Дакоту…

Когда моя магия закончила делать своё дело, на троне вновь сидела прекрасная женщина с портрета. Она не спешила снимать свою маску, однако на её плечи упали светлые кудри, которые делали этот образ железной леди более человечным.