Книга Обманутая драконом. Сирота в Академии магии, страница 89 – Елена Смертная

Я вопросительно посмотрел на Дакоту. Русая головка неуверенно кивнула. Но отпечаток печальной задумчивости так и остался на молодом лице. Её явно волновало нечто большее.

Я и истинный цвет моей ауры?..

— Дакота, могу я сделать что-то, чтобы тебе стало лучше?

— Лучше? — она непонимающе нахмурилась.

— Тебя явно что-то гложет. Я не знаю, о чём именно ты думаешь. Но в детстве матушка всегда учила: если человеку плохо, а ты не понимаешь, как ему помочь, просто спроси прямо. И тогда ты точно не окажешься навязчивым или равнодушным.

Я улыбнулся. Надеялся «выплыть» из ситуации на очередном добром напутствии матери. Но Дако с растерянной задумчивостью посмотрела на наше отражение в водной глади и вдруг спросила:

— А можно мне когда-нибудь познакомиться с вашей мамой?

Такого вопроса я никак не ожидал. Заметив, как удивление появляется на моём лице, котёнок тихо произнесла:

— Простите. Глупость какую-то спросила…

Глупость. И правда. Тебя ведь, моя милая, никогда не выпустят за пределы этого мира. Возможно, ты не увидишь ничего дальше академии, города и королевского дворца. Ты начала в клетке, в ней и придется остаться. Лишь прутики могут смениться на более позолоченные.

От этих мыслей даже у меня на душе стало тяжело. А я давно перестал жалеть сироток просто потому, что у них тяжелая судьба.

— Ну почему же? — я улыбнулся с идеальной отточенностью и положил ладонь поверх русых волос. К моей радости, Дако не дернулась. — Когда подрастешь и получишь ядро, может, мы что-нибудь придумаем. Уверен, ты ей понравишься.

Очередная ложь для очередной женщины. Но хоть в конце я постарался присыпать правды. Моя мама и правда была бы без ума от столь милой, доброй и наивной девочки. Она всё ещё живет мыслью, что когда-нибудь я передумаю и женюсь. Кажется, смерть моей предыдущей невесты мама переживала даже сильнее, чем родственники самой Алении.

И вот я в новом витке чужого мира. В очередном колесе фатума, где в центре опять оказалась юная девушка.

Что же, милая моя Дакота, если тебе и будет суждено погибнуть в конце этой мировой гонки, надеюсь, не от моей руки.

С этой мыслью я с особой нежность погладил русую голову и убрал ладонь. На секунду мне показалось, что котёнок потянулась следом, будто я отбираю у неё последние крупицы тепла. Как настоящая кошка, которая желает, чтобы хозяин продолжал ласки. Однако девочка быстро одернулась и осуждающе поджала губы.

Я внутренне выдохнул. Простроенная мною по крупицам связь не потерялась окончательно.

— А поле с цветами, — заговорила вдруг Дако, — это была ваша иллюзия, да?

— Да. На самом деле, мы всё время находились в кабинете.

— Очень натуральная. Я даже чувствовала запах цветов.

— Спасибо, — я наклонился и поймал проплывающий мимо бутон в кувшинке. — В этой магии я лучший.

Затем смахнул с лепестков влагу и протянул его Дакоте. Та тоскливо улыбнулась, перенимая маленький подарок.

— Но вы мне лжете, господин Ласориан, — тихо шепнула она вдруг, крутя в руках цветок.

Меня будто кольнули иголкой. Я даже напрягся на мгновение, но Дако меланхолично добавила с тяжестью горького принятия:

— Я никогда не смогу выбраться из Артикалиса.

Почему-то эти слова, сказанные с такой тоскливой, искренней печалью, задели меня сильнее, чем я ожидал. Неужели она что-то поняла?