Книга На пороге неба. Часть Вторая, страница 8 – Елена Янук

— Да, еще таская девчонкам конфеты и рисуя шишки. Учитель, мне летом двадцать один год. Я младенец по всем эльфийским признакам. Только ленивый мне не сообщил, что сюда раньше первой сотни лет поступать не стоит, очень рано.

— Я бы на твоем месте задумался вот о чем… Регенерация у тебя как у человека. Эльфийке и часа бы хватило, чтобы прошел вправленный вывих, а тебе пришлось пить эликсир и сутки отсыпаться. И психология у тебя не двадцатилетней эльфийки, а как у двадцатилетнего человека.

— Что вы хотите этим сказать? — всполошилась я, догадываясь, к чему он ведет. И мне это не нравилось!

Он грустно покачал головой:

— Пока — больше ничего. Надо кое-то проверить и понаблюдать за тобой, прежде чем что-то уверено утверждать.

Удрученная его выводами, молча придвинула к себе чашку дымящего чая. В его рассуждениях был смысл. Драконницы до меня никогда так долго не жили, значит, есть большая вероятность, что я, в лучшем случае, проживу как обычный человек.

И что теперь делать?

«Ешь, пей и веселись, ибо скоро умрешь»? Но подобное меня не привлекало, а в этой ситуации больше всего расстраивало, что страдать опять будут родители. Стало больно…

За окнами прогрохотал гром. Началась гроза.

— Я расстроил тебя? — вдруг странным голосом произнес учитель.

Солгать ему, что все в порядке? Не хочу, эльфы ложь чуют. Да и зачем? Что это изменит, если он прав? Я повернулась к нему и ровным голосом спросила:

— А что, вы можете вернуть свои слова обратно? Или сделать так, чтобы я все, сказанное вами, забыла?

Арминель печально покачал головой. Я сухо кивнула:

— Тогда дайте мне принять и осознать эту новость. Для этого мне нужно время. И, да, вы были абсолютно правы. Несмотря на все попытки быть наивной и беззаботной, в душе я намного старше, чем эти девочки. Гораздо старше.

Я поднялась из-за стола. Аккуратно стянула и сложила белоснежную салфетку на тарелку и сухо добавила:

— Кстати… Забыла предупредить, у меня вечером дополнительные занятия с учителем живописи, так что простите, на ужин я опоздаю.

Игнир

Оказывается, препарируя чью-то душу, можно порезать свою…

Нудный холодный дождь хлестал по стеклам, в столовой сразу потемнело. Я догадывался о причинах внезапной непогоды. Всю неделю был сильный ветер и только недавно он стих, и только сегодня утром погода стала слишком теплая и солнечная по-юношески беззаботная для поздней осени…

И меня волновало резкое ее ухудшение.

Наблюдая, как Айон уходит из столовой, вдруг мне стало на самом деле больно. Щемяще больно, словно что-то горело в груди, не давая вдохнуть. Внезапно появилось странное желание, — для меня просто невозможное и абсурдное! — догнать ее, чтоб утешить.

Что со мной творится?

С ранних лет понял, что никому до меня нет дела. Разрушив замок отца, ушел оттуда без сожаления, не взял ни грамма золота из своего наследства. И всего добился сам, приложив немало усилий. Никогда до этого момента чья-то боль не занимала меня, не трогала, не волновала. Единственное, чего я опасался, не хотел и неистово ненавидел, — свое окаменение. Но, наконец, избавился и от него. Теперь я должен быть полностью доволен и счастлив.

Однако, где оно, счастье?

У меня с детства был большой талант в обнаружении слабостей окружающих и в безжалостном их использовании, но теперь я не чувствовал от этого удовлетворения, только раздражение и злость на самого себя!