Книга Чудеса да и только!, страница 107 – Елена Янук

― Но не за сам разговор, ― грустно уточнила Фиалочка.

― Да. Предложение остаться жить у меня все еще в силе. Так ты меня прощаешь? ― улыбнулся я.

Фиалка усмехнулась, а ее темные глаза весело заблестели.

— Ну и что в этом смешного? — весело уточнил я. Кажется, она отвечать не собиралась.

— Видел бы ты выражение своего лица, — покачав головой, пояснила Фиалочка. — Извиняться из-за такой мелочи, что просто задал вопрос… А еще сам обвиняешь меня в «правильности»

Я обнял ее, тем самым признавая вину и в этом. Улыбнувшись, она отошла, расправляя руками ткань платья, а я чуть не застонал от ощущения потери. А чуть позже, когда слуги накрыли стол, вдруг обнаружил, что остро нуждаюсь в ее объятьях.

Мне не нравилась суета, повисшая в доме перед праздником, но что оставалось? Как объяснить древним, что с Фиалочкой мне нескучно и без дополнительных увеселений. Мы могли три дня просто говорить, не интересуясь чем-то иным, кроме общества друг с друга.

Очень скоро стали съезжаться гости, к приему которых готовился Самариль. Действуя по издревле заведенным правилам, он нанял: музыкантов, поваров и обязательных слуг из людей, дабы никто из господ не остался без внимания.

Эльфы служили только в качестве помощников членов семьи, вся грязная работа делалась людьми, которые жили при поместьях. Это правило появилось не так давно, где-то при отце Онегеля. А до него эльфы все делали сами: и охотились, и убирались, и эльфийское вино заготавливали. И никто это низким занятием не считал.

Приняв в гостиной последних прибывших, я торопливо шел к комнате Фиалочки, собираясь с ней открыть танцы. Вокруг стараниями слуг все преобразилось. Люди уже украсили бальный зал новыми цветами, такое великолепное празднество я видел только в детстве.

Засмотревшись на новое панно, чуть не снес свою самую дорогую гостью. Фиалочка тихо охнула, когда мы столкнулись, и я поспешно сжал ее плечо, чтобы не дать упасть. Ошибка. В этом изысканном эльфийском платье оголенные плечи, словно умелому портному не хватило кусочка ткани. Ее кожа казалась нежной и теплой, такой теплой, что обжигала.

Я не мог отнять своих рук.

— Знаешь, — голос Фиалочки, звучал тихо. Она не смотрела на меня, потому не заметила моего замешательства. — Иногда мне кажется, что все повторяется. Помнишь сад в Домах у моря? Тогда ты меня тоже поймал.

На миг, прижав ее к себе, я отшутился:

— Нет, просто, когда ты чем-то увлечена, то ничего вокруг не видишь, вот и сбиваешь с ног невинных прохожих.

— Вредина… — буркнула она, скрывая улыбку.

— Да это моя детская кличка! — горячо заверил я, склоняя к ней лицо.

Фиалочка, наконец, подняла на меня глаза, и я увидел, что она очень смущена. Девушка удивленно спросила:

— Серьезно? Тебя в детстве звали врединой⁈ Не верю!

— Нет, не звали… но тебе же приятно?

Мы засмеялись.

Я предложил ей руку и повел в зал.

— Ты вся дрожишь. Не бойся. Тебя не съедят вредные и стра-а-аш-ные лесные эльфы.

Фи, прищурившись, легко шлепнула меня своим веером по локтю.

— Я не боюсь, а волнуюсь. А ты, Лорм, все же вредина.

— Ох, я глупец! Как я забыл, с кем имею дело. Воительница, это вы?..

Фиалочка, не в силах сдерживаться, рассмеялась.

Она была рядом, нам было хорошо, но этого категорически недостаточно. Я знал, что итак привязался к ней сильнее, чем требовал разум. И, если я снова ее потеряю, то мое сердце просто не выдержит. Но, к сожалению, также я знал, что однажды ей придется уйти. Я — эльф, а она — человек.