Онлайн книга «Волшебство»
|
— Тише, не вертись! Я понимаю, что больно, но скоро пройдет! Прижав его руку к себе, иначе он начинал стонать и волноваться, кое-как налила ему вина в кружку. — Выпей, доктор сказал, что будет легче! Больной потер висок, как будто повязки вызвали у него головную боль и отвернулся. Я отставила нетронутую кружку и вздохнула, оглядев комнату. Мне еще бинты надо выварить, да и хозяина постоялого двора надо бы расспросить о старом маге. Но раненый не успокаивался: — Зачем окна так плотно закрыли? Ничего не вижу! Как сказать человеку, что он ослеп? И это навсегда… — Доктор сказал… надо так, не волнуйся. Мне вновь пришлось поймать его руку, потом вторую и, мягко удерживая, забрать его ладони в свои. Не знаю, что ему в этот момент казалось, но больной тотчас успокаивался и лежал тихо. Усталость была такая, что я засыпала стоя — сутки как на ногах. Придвинув ногой, стоявший рядом стул, который доктор использовал под свой саквояж, не выпуская рук больного из своих, я села и облокотилась на одеяло. В камине мирно потрескивал огонь, за окнами свирепствовали ветер и дождь, зато здесь царили тепло, тишина и умиротворение. Проснулась поздним утром, больной еще спал, я рядом, почти прижалась. Мысленно пнув себя за беспечность, тихо поднялась и отступила от кровати. Не проснулся. Я на цыпочках выскользнула за дверь, так как хотела пойти к хозяину и спросить о старом маге, но прямо у двери поймала ту «буйную» служанку с дровами. Показав на нашу комнату, отобрала ее ношу и тихо вошла. Больной спал, постанывая во сне. Я развела на углях огонь и поставила высохшие бинты кипятиться в котелке. Та дамочка все же вошла за подносом. Недоуменно взглянув на нетронутые тарелки с едой, молча вышла, хлопнув дверью, и этим стуком все же разбудила бедолагу. Понимая, что теперь ничего не успею, я скорей развесила горячие бинты над огнем. И подошла к мужчине. Меня некоторые моменты в уходе за раненым, конечно, смущали, главное, это не обнаруживать, демонстрируя равнодушие. Я принесла ночной горшок и, поймав его руку, молча дала потрогать крышку, чтобы он смог оценить расположение сосуда. Сам поймет. Потом накинула не до конца высохший плащ с неприятным запахом мокрой овчины, подошла к двери и, обернувшись, предупредила: — Я на пару часов, у меня дела… Зайдет служанка, скажешь ей, если что будет нужно. — Мужчина молчал. Я не стала задерживаться, напоследок оглядев комнату. Сумки свои из комнаты я предусмотрительно забрала — это Непруг, и этим все сказано. А на лестнице вновь встретила ту служанку, которая тут же поинтересовалась: — А ваш пацан где? Вчера он был… Недослушав, я пожала плечами: — Братан-то? Он никому не отчитывается… — я с досадой отмахнулась, — ушел и все… Служанка покачала головой и, раздраженно одернув фартук, продолжила путь наверх, при этом ворча: «Номер то один сняли, платить не хотят!» Я проворчала в ответ: — Тут отец один, а мы так… к нему заглядываем. — Та недоверчиво фыркнула и, миновав комнату с раненым, пошла по коридору, вальяжно покачивая бедрами. Вспомнив кое о чем, я вновь ее окликнула: — Он у нас это… буйный! Так что, если спит, лучше не буди. Входи тихо… если горшок там забрать, или еще что! Не то он, ой что натворит! Выслушав меня, она побледнела, слившись по цвету со своим серым чепчиком. Потом гордо кивнув, удалилась. |