Книга Я (не) буду вашей истинной!, страница 103 – Мира Влади

Информации о происходящем было немного. Официальных новостей мне никто не рассказывал. Но мой "говорливый хвостик" иногда разряжал обстановку короткими замечаниями.

– Тенегардцы и Воины объединились. Теперь это одна организация, – однажды заметил он, глядя куда-то вдаль.

Я замерла. Объединились? Что это значит?

– Кодекс переписали. Твои друзья свободны. Они выбрали жить в твоём мире.

Сердце сжалось. Свободны. Те самые слова, которые я хотела услышать. Но почему это не приносило облегчения?

– Лео теперь куратор Воинов в вашем мире, – добавил он спустя паузу. – Уж не знаю, как он умудрился, но теперь он начальник.

Вот ведь жук, говорил же, что достоин большего. Начальником стал... На самом деле, мало, что изменилось, для остальных, кроме разрешения наличия семьи у запасных. И свободы у "зачинщиков". Мне не верилось, что я смогу вернуться в свою привычную жизнь. Мысли о том, что я когда-нибудь снова окажусь дома, рядом с мамой, вызывали странное чувство. Смесь тоски и неверия.

Моя прежняя жизнь казалась далёким сном, будто это было не со мной, а с кем-то другим, давно ушедшим. Сердце каждый раз сжималось, когда вспоминала Алекса и Кира. Они были там, возможно, уже обустраивались, находили своё место в новом мире. Может, обо мне они давно забыли, и это было правильно.

Я приняла решение: не вмешиваться в их жизни. Пусть каждый из нас пойдёт своим путём. Мы связаны были лишь общим врагом. Теперь, когда его не стало, нам нет смысла быть вместе. А любовь? Время лечит. Сердце затянется, как затягиваются все раны, оставив лишь шрамы на память.

Последние дни в госпитале проходили в тягостном ожидании. Я старательно избегала размышлений о будущем. Утро перед выпиской не обещало ничего необычного. Я стояла у зеркала, наносила лёгкий макияж, пытаясь привести в порядок бледное лицо, когда дверь палаты открылась.

Вошёл мужчина. В дорогом костюме, с идеально выглаженной светлой рубашкой, он держал в руках охапку алых роз. Его улыбка была отточена, парфюм — дорогой и тонкий. Часы на запястье блестели так, будто стоили целое состояние. На фоне его присутствия даже мой молчаливый охранник выглядел напряжённо, выпрямляясь, словно по команде.

– Дарья Олеговна, – его голос был мягким, бархатным. – Рад вашему выздоровлению.

Я замерла, отложив кисточку для пудры. Его присутствие вызывало во мне странную смесь раздражения и напряжения.

– Вы нарушаете условия договора, – холодно сказала я, вставая и скрещивая руки на груди. – Вы обещали покой и прежнюю жизнь.

– И я выполняю своё обещание, – его взгляд был спокоен, но в нём читалось больше, чем он говорил. – Я пообещал вам покой и защиту. Вас никто не беспокоит. Сейчас вас вернут домой, где вы сможете жить, как хотите. И, поверьте, ваши защитники будут настолько ненавязчивы, что вы их даже не заметите.

Его слова резанули, как нож. Ненавязчивые защитники. Теперь каждый мой шаг будет под их наблюдением. Свобода, говорите?

– Но вы не должны были распространять это на моих друзей, – отчеканила я, стараясь сохранить остатки самообладания.

Он медленно склонил голову, будто соглашаясь с чем-то очевидным.

– Вы не хотели иметь ничего общего с тенегардцами, – напомнил он, словно напрашиваясь на благодарность. – Если у вас будет желание общаться с ними, никто препятствовать не станет.