Книга Я (не) буду вашей истинной!, страница 22 – Мира Влади

В комнату ворвались двое мужчин в форме служителей порядка. За их спинами стояла баба Ада, её лицо было перекошено от слёз. Увидев меня, она всхлипнула, и я замерла, не понимая, почему она так реагирует. Может, она просто не ожидала увидеть у меня мужчину?

Но тут мой взгляд упал на пустое место рядом. Кровать была пуста. Кир исчез.

– Собирайся, идёшь с нами, – раздался суровый голос одного из мужчин, вырывая меня из ступора.

На негнущихся ногах я встала и, трясущимися руками, начала натягивать бельё и платье. Никто даже не отвернулся, они стояли и с ухмылкой наблюдали за мной. Их взгляды были липкими, неприятными, но я не могла возразить, чувствуя, как холодный страх сковывает тело.

Я не успела обуться, расчесаться или даже умыться. Меня выволокли из дома, связав руки верёвкой. Баба Ада стояла в стороне, её глаза были полны ужаса, и она беззвучно шептала молитвы. На улице уже собралась толпа, люди выкрикивали что-то, некоторые показывали пальцами. Среди них я заметила Лейлу. Её лицо было бледным, а глаза — полными ужаса. Она закрыла рот рукой, не в силах сказать ни слова.

Меня вели по улицам босую, растрёпанную, как козу на верёвке. Это была моя дорога позора. Люди шептались, некоторые выкрикивали что-то злобное, но, к счастью, камнями никто не бросал. Я не могла понять, что происходит. В голове крутилась только одна мысль: «Где Кир? Что случилось? Он придёт и всё решит. Это какое-то недоразумение…»

Я споткнулась, и один из мужчин дёрнул верёвку сильнее, заставляя меня идти дальше. Внутри всё кричало, но я не могла вымолвить ни слова. Страх и унижение переполняли меня. Что же теперь будет?

В камере, сидя на скамейке, или правильнее сказать, на нарах, я раскачивалась из стороны в сторону, будто это могло унять дрожь, сотрясающую моё тело. Мысли разбегались, как испуганные птицы, путаясь и сталкиваясь друг с другом. Попытки сосредоточиться на чём-то одном оканчивались ничем. Меня захлёстывал страх. Настоящий, ледяной, который сковывал каждую клеточку моего тела.

Зачем меня схватили? Что им нужно? Я ничего не нарушала. Не сделала ничего, что могло бы привлечь их внимание! Эти вопросы бесконечно звучали в моей голове, как испорченная граммофонная пластинка. И не было ни одного ответа.

Кир…

Его имя звучало в моей голове, словно мольба. В груди зияла огромная, кровоточащая рана, каждый вздох отдавался болезненным эхом. Солёные слёзы стекали по щекам, падая на одежду, оставляя тёмные пятна. Я не могла поверить, что он меня бросил.

Нет! Это было невозможно. Может, они схватили и его? Вдруг, он в опасности, а я тут сижу, совершенно беспомощная?

Забралась с ногами на свой насест, обняв колени руками, как будто это могло защитить меня от надвигающейся беды. Кажется, я задремала, истощённая и напуганная, когда меня разбудил резкий лязг засова. Вздрогнула, сердце больно ударило в грудную клетку. В дверях стоял мужчина — один из тех, кто конвоировал меня сюда. Его лицо было холодным, бесстрастным. Он молча приблизился, крепко связал мне руки, и, потянув за собой, вывел из камеры.

Мы двигались по тёмным коридорам наверх. Каменные стены, освещённые тусклым светом факелов, казались неприветливыми и враждебными. Каждый шаг отдавался гулким эхом в этой гробовой тишине. Страх усиливался с каждым мгновением, сердце билось так громко, что, казалось, его можно услышать.