Книга Я (не) буду вашей истинной!, страница 48 – Мира Влади

Его голос был ровным, но каждое слово отдавало металлическим холодом. Это раздражало. Алекс всегда говорил так, будто ему приходилось объяснять очевидное ребёнку. Я вздохнула, устраиваясь удобнее. Теперь сидела вполоборота, опираясь на подлокотник дивана.

– А Дрэг? Почему он помог мне бежать? Это ведь могло стоить ему жизни, так?

Мой голос дрожал, и я не могла это скрыть. Всё, что происходило тогда, всё ещё отдавалось эхом в моих воспоминаниях. Алекс закрыл ноутбук, и этот звук прозвучал в комнате неожиданно громко.

Он посмотрел на меня, и в его глазах отразилась молния, осветившая комнату. Этот взгляд был пронизывающим, изучающим, но на этот раз лишённым насмешки.

– По просьбе Кира. Они друзья с детства. Дрэг доверяет ему настолько, насколько это вообще возможно в нашем мире. А Кир считал, что ты должна выжить. Почему? Может, сам спросишь у него, – Алекс усмехнулся, но в этой усмешке не было радости.

Молния вновь разорвала ночное небо, и я замерла. Кир. Всё снова возвращалось к нему. Этот человек казался мне одновременно спасителем и палачом. Почему он так поступил?

– Но почему? Почему вы мне дали сбежать? – слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела осознать, что говорю.

Алекс перевёл на меня свой цепкий взгляд. В комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь раскатами грома за окном.

– Если бы ты не покинула Тенегард без нас, то к утру тебя бы уже убили. Мы это понимали, поэтому Кир это и организовал, а я... не мешал ему, – ответил он безразличным тоном, будто речь шла о чём-то обыденном.

Я ощутила, как ледяной холод расползается внутри меня, несмотря на то, что комната была тёплой.

– Зачем им меня убивать? – едва прошептала, пытаясь осмыслить его слова.

Алекс посмотрел на меня, слегка склонив голову, как будто решая, сколько правды я могу выдержать.

– Даш, нас с детства учили, что нет ничего важнее и дороже нашего долга перед Тенегардом, – начал он, его голос прозвучал как смесь усталости и сарказма. – Не должно быть чувств, привязанностей, а уж тем более любви. Так проще дрессировать, влиять и принуждать. По их мнению, мы — не люди, а орудие.

Его слова звучали слишком холодно, словно он говорил не о себе, а о каком-то вымышленном персонаже.

– Если ты начинаешь проявлять человеческие чувства, то ты — брак. Вначале убирают объект привязанности, и если после этого ты возвращаешься в строй, то тебя прощают, – он хмыкнул, но в этом звуке было больше горечи, чем смеха. – Если ты не смирился, то не нужен Тенегарду. Ты ненадёжен. Одно дело — когда Кир просто ходил к тебе, и другое — когда ты стала важной для него. Он стал неуправляемым. Влюблённый человек хочет быть лучше, например, стать добропорядочным гражданином.

Я сидела, слушала его, и в голове всё больше не укладывались его слова. Это звучало как страшный, нереальный сон.

– Но ведь через меня вами можно было бы манипулировать? – спросила я, пытаясь найти хоть каплю логики в этом кошмаре.

Алекс закатил глаза, словно вопрос был слишком наивным.

– Ага, не только тенегардцам, вообще любому. Например, тебя кто-то похитил и диктует свои условия. Что сделает Кир? Или я?

– Выполните их? – в моём голосе было больше сомнения, чем уверенности.

Алекс усмехнулся, но в его усмешке была нотка горечи.

– Радостно виляя задом. Лишь бы с тобой было всё в порядке, – ответил он, добавив весёлую интонацию, которая не скрывала мрачности его слов.