Книга Жена на полгода, страница 103 – Ольга Иконникова

Но когда обряд был совершен, у меня не достало сил даже на то, чтобы просто ее поцеловать. И ей пришлось сделать это самой.

Так наш договорный брак стал настоящим.

— Зачем вы сделали это, Каринн? — Ноэль был раздавлен, опустошен, и не только рана была тому виной.

Мы все сидели в гостиной и смотрели на нее одну — на мадам Томази.

А она смотрела на нас с холодным равнодушием, и я не была уверена, что хоть что-то смогло бы вывести ее из этого состояния. Мы знали, что она — преступница, но что толкнуло ее на это, могли не узнать никогда.

Но месье Тьери не собирался сдаваться.

— Ну, что же, мадам, — кивнул он, — если вы намерены молчать, то это ваше право.

Вы — женщина, и, согласно королевскому указу, мы не имеем права применять к вам пытки. Но ваш сын — мужчина, и на него этот указ не распространяется.

Возможно, в пыточной камере месье Томази окажется разговорчивей.

Мне стало дурно при этих словах. И захотелось закричать - нет, он не может быть виновен! И хотя я не знала правды, мне хотелось верить, что Даниэль — не преступник. Он так храбро сражался рядом с нами, так хотел меня защитить. Всё это не могло быть показным.

Но я промолчала, почувствовав, что следователь сказал это не просто так. Он был куда опытнее нас с Ноэлем в таких делах.

— Не трогайте Даниэля! — мадам Томази вскочила так резко, что уронила стул, на котором прежде сидела. — Мой сын ни в чём не виноват! Он даже не знал, что герцог — его отец. Я никогда не говорила ему об этом, потому что не сомневалась, что это знание будет унизительным для него.

Месье Томази покачал головой:

— Простите, сударыня, но пока у меня нет оснований вам верить. Если вы хотите спасти вашего сына от виселицы, вам следует сделать официальное признание.

Трудно представить, как вы могли бы совершить всё это в одиночку.

Мне показалось, что при этих словах на ее губах мелькнула самодовольная улыбка.

— Я расскажу вам, — хрипло ответила она, — если герцог Лефевр даст слово не вредить Даниэлю.

— Вы еще смеете чего-то требовать, сударыня? — возмутился его светлость.

Но Ноэль бросил в его сторону умоляющий взгляд:

— Прошу тебя, отец!

И герцог ворчливо откликнулся:

— Ну, хорошо, хорошо. Если Даниэль не замешан в этих ужасных преступлениях, то ему ничего не грозит. Но если вы надеетесь обмануть нас, сударыня, то совершенно напрасно.

— О, по части умения обманывать, сударь, мне с вами не сравниться, — усмехнулась она. — Вы столько лет так искусно скрывали, что Даниэль — ваш сын.

— Довольно! — выкрикнул герцог. — Если вы хотите спасти вашего сына, то хватит юлить — расскажите всё как есть. Вы — чудовище, Каринн, и я удивляюсь, как не понимал этого раньше.

Мадам Томази снова села на стул и горько рассмеялась:

— Вы хотели сказать — нашего сына, Жермен, не так ли? А что касается чудовища, то не вы ли сделали меня таковым? Когда я приехала в ваш замок, чтобы стать, гувернанткой Ноэля, я была доверчива и чиста. Вы соблазнили меня, совратили сладкими речами, заставили поверить в то, что я вам не безразлична. Вы были одиноки после смерти вашей жены, а рядом была молодая и во всём зависящая от вас девушка. Вы воспользовались моей неопытностью, а потом выкинули как надоевшую игрушку.

— Я ничего не обещал вам, Каринн, — возразил он. — Мне казалось, вы должны были понимать...