Книга Переписать финал, страница 163 – Купава Огинская

– Три леди и два господина, – пояснила секретарша.

Ситуация стала еще более запутанной, но уже не казалась такой опасной.

– Нас вызвали, как мы можем заставлять ректора ждать?

Секретарша наотрез отказалась сообщать о том, что студентки пришли, она хорошо рассмотрела прибывших женщин и не сомневалась, что добрая половина из них – ведьмы. А соваться к разозленной ведьме рискнул бы только дурак или самоубийца.

Софи не возражала, она сама распахнула дверь и неожиданно оробела.

В кабинете, довольно просторном в обычное время, было тесно и душно от наполнившей воздух звенящей, угрожающей ведьмовской силы.

Скхата, распушив перья и полуприкрыв глаза, с блаженным видом питалась переполнявшей помещение магией – из всех присутствующих она одна получала настоящее удовольствие от происходящего.

Белана сидела на диване, ровно там, где Софи и привыкла ее видеть. Шокированная, растерянная, округлившимися глазами она смотрела на мать. А та нападала на высокую женщину с некогда рыжей, а теперь почти полностью седой толстой косой. За женщиной с виноватым видом топтался мужчина средних лет. Былую его привлекательность портили сильные залысины, второй подбородок и натянувшийся на животе жилет.

Мужчина и женщина, неуловимо похожие, как брат и сестра, стояли чуть в стороне и наблюдали за происходящим, не рискуя вмешиваться.

Герцогиня Вальхейм сидела в кресле, прижимая пальцы к вискам, пока Рэйнхард наливал ей воду из графина, стоявшего на медном подносе прямо на секретере.

Софи не сразу узнала в женщине с косой свою мать. Она помнила ее еще молодой, энергичной и веселой – ничего из этого не осталось в уставшей, высохшей ведьме, которая даже ругалась с матерью Веланы без всякого запала, исключительно из чувства долга. Потому что посторонняя ведьма посмела наброситься на ее непутевого, но родного брата.

Дядю Софи тоже узнала не сразу, он изменился особенно сильно и из покорителя женских сердец превратился в потрепанного и невзрачного мужчину.

В мужчине с густой, седеющей бородой отца она не узнала вовсе. Сколько Софи себя помнила, он всегда был гладко выбрит, потому что мама не могла терпеть даже легкой щетины. Его внешний вид являлся лучшей демонстрацией того, насколько же серьезные проблемы были в их семье. Рядом с ним стояла его сестра и тетя Софи, которую она помнила своей ровесницей. Но той уже исполнилось тридцать два, в то время как самой Софи снова было девятнадцать.

Появление новых действующих лиц не осталось без внимания. Тетя увидела не постаревшую ни на год племянницу и вскрикнула, это отвлекло Присциллу. Мгновение она с недоверием смотрела на дочь.

– Софи! Девочка моя!

Яростный спор был мгновенно забыт, она оттолкнула мать Веланы и бросилась к дочери. Налетела, обдав терпким, травяным запахом, сжала в крепких объятиях и заплакала. Отец Софи отстал ненамного. Он медленно, будто еще сомневался в том, что глаза его не обманывают, подошел и обнял их обеих – дочь, с потерей которой уже примирился, и жену, за прошедшие двенадцать лет ставшую ему почти чужой.

– Так вот оно что! – громко, немного истерично выкрикнула распалившаяся мать Веланы. – Теперь-то понятно, от какого полена такая щепка. Не просто так эта девка мне с самого начала не понравилась. Ваша бесова семейка во всех поколениях нас будет мучить?!