Книга Леди Феникс 2, или Обещанная темному дракону, страница 26 – Ксения Лита

– Решила морить себя голодом? – поинтересовался Ксандр, хотя в данную минуту голодом морил нас он.

– Оплакивала исчезнувшую магию, – ответила я.

– Запечатанную.

– Мне было о чем порыдать.

– Слабо в это верится.

Я вскинула брови:

– Во что именно?

– В то, что ты умеешь рыдать.

А вот это было неприятно. До этого момента мы будто в теннис играли, перекидывая мячик с одной стороны поля на другую: то я отобью, то дракон. Но сейчас мне захотелось что-нибудь отбить дракону.

– Я человек. Женщина. Почему я не могу рыдать?

– Ты не человек.

Спасибо, что мне в моей половой принадлежности не отказал! Я скрипнула зубами, очень захотелось встать и уйти, но я осталась. Напомнила себе, ради чего вообще пришла.

– Если вам так проще считать, то хорошо. Но плакать я умею. Хотите, продемонстрирую? – я шмыгнула носом.

– Пожалуйста, не стоит, леди Гвендолин, – вклинился в наш диалог Вильгельм, за что получил короткий, но многозначительный взгляд от дракона.

– Зачем ты здесь, феникс?

– Тот же вопрос к вам, ваше величество. Вчера вы попрощались со мной до весны. Что побудило вас остаться? Неужели я?

Улыбка Ксандра больше напоминала звериный оскал. Если кому-то из присутствующих было смешно или забавно, то только дракону.

– Я никогда не скрывал и не скрываю сейчас, что у меня на твою силу большие планы.

– То есть, вы остались из-за меня?

– Если тебе нравится так считать, феникс, то да.

Ну нет, это не признание в том, что он больше не может летать! Он даже не признался, что не улетел из-за меня. Это больше похоже на то, что я могу придумать любую причину его присутствия здесь, какая мне нравится, и он ее подтвердит. Змей изворотливый!

– Я, конечно, верю в свою неповторимость, но нет. Тогда бы вы вчера могли просто притвориться милым и сделать наши встречи более приятными.

– Милым? – переспросил дракон, будто отказывался верить своим ушам.

– Вежливым. Галантным. Чуть менее чудовищем.

Вильгельм закашлялся в салфетку, хотя ничего не ел и не пил: слуги запаздывали с подачей еды. Хотя, подозреваю, они замерли по ту сторону дверей в ожидании королевского приказа. Но то, что секретарь поперхнулся воздухом, сгладило гнетущее молчание, повисшее между мной и Ксандром. Возможно, именно им и подавился Вильгельм. Я вот ничем давиться не собиралась, но даже у меня пересохло в горле от напряжения, которое застыло в воздухе: хоть режь. Кажется, я переборщила с чудовищами, потому что ответ оказался вкрадчивым, но пробирающим до мурашек:

– Чудовища не бывают вежливыми и галантными, Гвендолин. Мы берем то, что нам нужно, не спрашивая, силой, и оставляем после себя руины и смерть.

Вот вроде он ничего такого не сказал, ничего из того, что бы я о нем не знала, а страшно стало до жути. Может, дело в интонациях?

– Но ваши подданные вас любят, – напомнила я. Наверное, больше себе, чем ему.

– Кто сказал подобную чушь?

Я посмотрела на Вильгельма, но тот рассматривал меня, как и дракон.

– По настроениям в замке уловила. Значит, вы хороший король.

– Хороший король – это и есть чудовище, которое клыками и когтями выгрызает и выдирает хорошую жизнь в первую очередь для себя. Тогда и остальным вокруг него живется неплохо. – Он поднялся, скрежетнув ножками кресла по каменному полу, и навис надо мной. – Мои подданные не любят меня, феникс. Они меня боятся и радуются, что все моя ярость направлена на моих врагов. Если рассчитываешь найти во мне любовь или милосердие, то только потеряешь собственное время, которого и так осталось немного. Наслаждайся тем, что есть.