Книга Верни меня к жизни, волк, страница 155 – Светлана Ворон

— Что-то не так, пап? — не стоило спрашивать, если не хотела знать о его подозрениях.

Аврон сердито засопел, подводя меня к двери в ожидании вальса Мендельсона.

— Флоранс, ты, будучи зависимой калекой, уезжаешь с посторонними людьми — более того, теми, кто незадолго до этого тебя предал. Доверяешься моему врачу, но затем, не объясняя причин, уезжаешь проходить реабилитацию в другом месте. Не позволяешь навестить, только иногда звонишь. Ты думала, я не узнаю, что никакого лечения ты нигде не проходила?

Я сглотнула. Конечно же, папа не оставил мой побег без проверки. Внимательно следил, в какой клинике всплывет мое имя, и когда прошло время, понял, что на реабилитацию я просто забила.

И ведь не объяснишь, почему это было необходимо. Как врач, он никогда не примет надуманной причины, а правду он не должен узнать.

— Затем спустя полтора месяца огорошиваешь тем, что избавилась от инвалидного кресла, хотя с твоей травмой должен был понадобиться минимум год на восстановление, и то, что оно будет полным, никто даже гарантии не давал. И нет никаких снимков, анализов, чтобы проследить причину такого успеха. Нет, это совсем не странно…

Я криво поморщилась, услышав в словах отца сарказм.

— Ты собираешься замуж, и с этим вроде все понятно, парень нам давно известный и о чувствах ваших все знают. Но почему, ради всего святого, вы хотите жить на другом континенте? У меня полно вопросов, а у тебя теперь полно тайн. Что я должен думать обо всем этом, по-твоему?..

— И что же ты думаешь?.. — с ужасом шепнула я, не представляя, что за мысли вертятся в голове отца и насколько они для всех опасны.

— Думаю, что имею право знать правду, Флоранс, хотя бы потому, что нашел тебе врача, — заиграл вальс, и папа открыл дверь, чтобы повести меня к алтарю. — Но уверен, что ты ничего мне не расскажешь.

Мы шагнули на мягкую ковровую дорожку, усыпанную белыми и розовыми лепестками, и медленно двинулись вперед в такт мелодии.

— Понимаю, мы не были с тобой близки, поэтому донимать вопросами не буду, не волнуйся, — успокоил отец. — Но Шарлетт хотя бы не бросай в одиночестве? Пусть она слегка деспотичная истеричка, но ведет себя так только потому, что любит тебя. Если вы уедете в другую страну, кто будет заботиться о ней? Будь хорошей девочкой, навещай мать.

— Обязательно, пап, — сдавленно поклялась я, охваченная виной.

Теперь, когда я стала нормальным волком, я могла — и обязана была — выполнить обещание. Это раньше я намеревалась избегать родителей, так как сама представляла для них опасность. Теперь же мы с Крисом сможем гостить у них, когда и сколько угодно.

Может, даже волчат наделаем, теперь и это нам можно…

Последняя мысль вызвала невольную улыбку. И прилив новой волны счастья, что никаких прежних ограничений больше нет. Конечно, в ближайшие сто лет мы не будем стареть? Но я была теперь уверена: талантливые ручки Линет состарят нас настолько, насколько нужно. Мы подошли к алтарю, утопающему в белых цветах. Аврон вложил мою ладонь в протянутую руку улыбающегося Криставиана, в чьих глазах я читала не только глубокие, сильные, неоспоримые чувства, но и торжество победы. Отныне мы официально становимся парой.

Священник произнес клятвы, и мы с любимым повторили их, скрепляя наш долгожданный союз кольцами и горячим поцелуем. Колечки, правда, придется носить на цепочке на шее, иначе во время превращения их разорвет. Ну а дальше начались тосты, веселье, пир и вальс. Наконец-то я могла танцевать на своих двоих, и не было человека счастливее меня в этот момент. Я вернула свою жизнь. Тьма отступила, все плохое осталось в прошлом, впереди брезжило ослепительное будущее.