Книга Бедовая для звездных маршалов, страница 89 – Лира Элиан

Людям всегда хочется видеть героев, чтобы потом видеть в этих героях изъяны. Но я не имею права раскрывать настолько конфиденциальные данные, да и я бы и без запрета генерала центра не хотела бы раскрывать детали и подробности.

— Этого не знает никто, сэр, — мягко улыбаясь и понимая, что мое эфирное время заканчивается, я быстренько сворачиваю эту вечеринку.

В гримерке уже лежит куча подарков и писем, а я наскоро переодеваюсь в обычный термокомбинезон, после Нордека мне всегда холодно, и наконец, сгребая это всё в охапку я выхожу из здания.

Пока иду к парковке не могу уже дождаться, как останусь одна на Эворе, наблюдая небольшие отсеки разных пастельных оттенков и яркую зелень деревьев. Не думала, что настанет тот день, когда я захочу вернуться туда, откуда бежала. Но наверное, когда ты чувствуешь в груди пустоту, тебе на каком-то подсознательном уровне хочется туда, где был твой дом.

Стараюсь не думать о Дариусе, эта бесконечная борьба с собой сильно выматывает, но иначе я просто свихнусь от того, как тоскует сердце. Загружаю в мобиль все полученные подарки и письма в мобиль. А когда наконец хочу обойти космолет, то на полушаге замираю.

Угрюмые глаза смотрят прямо и упрямо. Бьют на поражение как и всегда. Уверенной походкой он приближается ко мне от здания командного центра. Позади замечаю тот же космолет, на котором увидела его впервые. Не позволяю себе улыбки, потому что не знаю, что он скажет. Правда, сердце из груди будто уже вырвалось навстречу тому, кому оно теперь принадлежит.

Вечерний воздух Элизиума густой и сладкий от аромата цветущих люминесцентных лиан, что обвивают стены моего скромного домика. И он стоит посреди этого сияния, неподвижный, как скала. Его тень длинная и темная на вымощенной фосфоресцирующим камнем дорожке.

— Привет, маленькая.

Его голос, низкий, с легкой хрипотцой, прорезает тишину, и что-то внутри меня сжимается в тугой, болезненный комок. Он не делает ни шага вперед, просто стоит и смотрит. Внимательно, пристально, словно сканирует меня взглядом, сверяя с памятью, проверяя на прочность. А мое тело живет своей собственной жизнью: каждая клетка рвется к нему, требует сорваться с места, сломя голову броситься через двор, врезаться в него, вцепиться в его потертую тренировочную куртку и целовать, пока не перехватит дыхание.

И только сейчас, в холодном свете двух лун Элизиума, я различаю детали.

— Что с твоим лицом? — вырывается у меня шепот, полный неподдельного ужаса.

Сквозь смуглую кожу проступают крупные ссадины, а у виска цветет зловещий сине-лиловый кровоподтек, оттенок которого неестественно ярко смотрится в биолюминесцентном сиянии. Сама, не помня как, я сокращаю расстояние между нами. Подушечки пальцев, остывшие на вечернем ветерке, касаются его кожи. Я осторожно провожу по шершавым порезам. Каждый из них, история боли, которую он перенес. Но они не делают его некрасивым. Напротив, в этой грубой правде он кажется еще более настоящим. Самым лучшим.

— Это не так важно, Киара, — его рука накрывает мою, крупные пальцы смыкаются вокруг запястья, и он прижимает мою ладонь к своим губам. Его поцелуи обжигающе теплые, живые, и от них по телу бегут мурашки. — Я не мог прийти раньше, прости. Был немного занят.

Его тон, как приглашение не расспрашивать дальше, и я уже готова кивнуть, как…