Книга Ядовитая, или Хозяйка Черной Пустоши, страница 4 – Дара Хаард

‒ Не нравится, но ты терпи, Надюша.

Мне кажется, так вся моя жизнь и прошла в этом терпении. Я рано вышла замуж, любовь! Это такое чувство, которое не поддается рациональному объяснению, сколько веков все его разбирают, а так не пришли к пониманию, чего эта любовь мозги отключает.

Замуж я вышла по любви в восемнадцать лет. Помню, как плакала мама, веселился отец, как всегда, напившись в зюзю. В нашей районной столовке, где работала мамина подруга, украсили зал, поставили столы буковой п. На ковре за спиной два лебедя выложенные ватой держат два кольца. Я помню, как нам кричали горько и как мой муж, уже немного выпивший, краснолицый, вытирал мокрые руки о пиджак, прежде чем меня обнять. Я не знаю, почему запомнила именно это. В то время он казался мне неземным красавцем, а его поцелуи были слаще меда, хоть и отдавали сигаретами да перегаром.

Потом началась простая жизнь… жили сначала со свёкрами, своей квартиры не было. Свёкры, люди простые, мать работала на птицефабрике, отец всю жизнь на заводе, и мужа моего, его отец на завод пристроил. Я же без образования сидела дома и сначала даже не задумывалась, что превратилась в настоящую служанку.

Это сейчас мне с высоты своих лет видно, как обижали меня чужие, по сути, люди и как я старалась им угодить, лишь бы любимый мною гордился. А любимый гулял с друзьями по пивнушкам и дома появлялся, чтобы выполнить супружеский долг. Почти сразу я забеременела, и вот тут словно с глаз моих пелена упала. Упала да не могла я в то время бросить все и уйти. У матери я не одна была, еще двое брат и сестра, и идти к ним в двухкомнатную квартирку было стыдно. Любовь еще тлела в моем сердце, но уже не была слепа. Не хочется вспоминать все, что пережила, пока мы получили свою квартиру, одна радость успели получить ее перед самой перестройкой. Своя двухкомнатная хрущевка, родная.

Детей было уже двое и я, отправив их в садик, пошла работать на птицефабрику, куда по блату устроила меня свекровь. С работой было туго, а там хоть зарплату курями отдавали, да яйцом, тем и выживали. Мужа с работы выгнали за пьянство, он сидел на моей шее, но одна радость, руки не распускал. Пил тихо за гаражами и там же спал. Однажды зимой я не пошла его искать, как всегда, заснула, а утром узнала, что он замерз. По сути, он был уже почти чужим мне человеком, но я все равно рыдала на его могиле, оплакивая свою молодость и несбывшиеся мечты о счастье.

А потом я просто жила, отдавала всю себя детям, работала на двух работах, чтобы у них все было, головы не поднимала. Пока однажды не поняла, что все, жизнь-то закончилась. Дача, редкие встречи с детьми, которые стеснялись простую мать, я в то время уже ушла с фабрики на работу полегче, как мне казалось.

Сыну освободила квартиру, дочери, помогала платить ипотеку, снабжая их продуктами, и все равно была не такой, какой они хотели меня видеть. Больно это осознавать, но я уже смирилась, что жизнь прошла, так хоть детям помогу. Дача у нас была хорошая, от свёкров досталась, там я и жила, благо и магазинчик рядом был, и автобусы всегда ходили.

Там я и умерла, раз странное слышу.

‒ Внемли мне, Небесный отец наш, защити от Нечистого, спаси душу дочери твоей ами Анадеи Сахрами, пусть очистится разум ее и пребудет с ней сила твоя, ‒ голос мужской. ‒ Не дай НАМ умереть, отец наш Небесный, смилуйся…