Книга Сокровище для Барса, страница 10 – Морвейн Ветер

Они прошли к новой палатке, большой, лучше обставленной, чем та, в которой проснулась Наймира. Там было несколько сундуков, большой стол и стулья, а также смехотворно много мехов и что-то вроде складной ширмы, которая служила перегородкой и отделяла часть помещения, которая служила троице спальней.

Кроме прочего Наймира увидела на полу возле выхода самую большую собаку, какую когда-либо встречала. Честно говоря, больше она походила на льва, маскирующегося под собаку.

– Сними это, – сказал Ворон, а затем, после того как у Наймиры едва не случился сердечный приступ, добавил: – У Аймы найдётся что-нибудь, в чём ты сможешь поспать.

Айма выбрала этот момент, чтобы ввалиться внутрь рука об руку с Захарэлем, смеясь над чем-то, а затем по просьбе Ворона забралась в сундук и вынула оттуда какую-то (уродливую, но по крайней мере не покрытую мехом) ночную рубашку. Всё это можно было бы считать верхом гостеприимства, если бы Захарэль не смотрел на неё так, как будто каждую секунду надеялся, что Наймира сделает что-то, что послужит оправданием того, чтобы отрубить ей голову. И того факта, что как только она переоделась, Ворон схватил её и снова сковал ей запястья.

По крайней мере Наймира предположила, что поскольку Ворон указал ей на кучу одеял и мехов, которые, по-видимому, считались здесь постелью, её никто не собирался беспокоить, и спать предстояло в тепле. Айма практически уложила её, даже помогла найти положение, в котором было бы не так неудобно лежать.

– Постарайся немного отдохнуть, – напутствовала она.

– Мастиф, – скомандовал Ворон. – Сторожить.

Лев, маскирующийся под собаку, плюхнулся на землю возле «кровати» Наймиры.

– А ты – не делай глупостей, – закончил вожак.

«Я сделаю всё возможное», – подумала Наймира, но вслух ничего не сказала, потому что собака смотрела на неё взглядом почти таким же осуждающим, как и её владелец.

Затем все трое скрылись за ширмой. Наймира вздохнула было с облегчением.

Несколько минут она лежала в темноте, пытаясь осознать ситуацию, в которую попала, и обдумывая возможности для побега. Её глаза то и дело косили в сторону мастифа: если бы не эта громада, она попыталась бы выбраться из лагеря ночью, несмотря на то, что её руки были скованы, а на шее всё ещё был ошейник, ограничивающий магию. Возможно, её не смутила бы даже эта ужасная ночная рубашка.

Однако в сложившейся ситуации побег предстояло отложить как минимум до завтра, и Наймира понятия не имела, оставят ли они её в одиночестве хотя бы на минуту – и сможет ли она улучить момент потом, после турнира.

Так прошло несколько минут, а затем начались… звуки.

Сначала это были тихие голоса.

Айма говорила, что «она прямо там», и Ворон хихикал что-то, что было трудно разобрать, а затем Захарель замечал, что «рад, что завтра она станет проблемой для кого-то ещё». Потом ещё какой-то шум, что-то вроде хриплого звука, который смутно походил на стон, и о…

Ох.

Наймира не была какой-нибудь краснеющей девственницей, но она определённо краснела прямо в этот момент. Радуясь, что её никто не видит (кроме проклятой собаки), она попыталась глубже закутаться в одеяло, в надежде, что это хоть немного поможет.

Это не помогло. Звуки становились всё непристойнее и были достаточно громкими, чтобы Наймира легко представила, что там происходит. Или, если точнее, достаточно громкими, чтобы она не могла перестать это представлять. Айма, несмотря на её первоначальные протесты, была самой громкой из троих, но временами голос Ворона звучал так хорошо, что Наймира задалась вопросом, не делает ли этот человек это нарочно?