Книга Сокровище для Барса, страница 21 – Морвейн Ветер

– Стоп! – выпалил Захарэль, и указал на победителя, хотя и так было очевидно, кто выиграл.

Даймон был одним из двух следующих бойцов, и да, без рубашки он представлял собой неповторимое зрелище. Его кожа была загорелой, приятно контрастируя с огненными прядями волос. Мускулы переливались на безволосой груди, как жидкий металл, и только длинные линии шрамов нарушали это совершенство тут и там – один проходил под соском, другой у самого бедра.

Он занял стойку напротив своего противника, и Наймира, видевшая достаточно гладиаторских боёв у себя дома, оценила красоту и совершенство, с которыми он стартовал – как дикий зверь и одновременно как опытный актёр, Даймон беззастенчиво и открыто демонстрировал каждое преимущество своего тела.

Он победил быстро, за его движениями угадывалась расчётливая и стремительная тактика, а каждая его атака была прицельна и неумолима. В считанные секунды его противник рухнул на землю.

Подняв руки в демонстративном жесте победителя, он молча направился к Наймире, чтобы затем склониться над ней и прошептать в самое ухо:

– Рамирос был прав. Мы сделаем это втроём. Ты будешь стонать и плакать, не зная, чей член хочешь затолкать поглубже в себя.

Жадные влажные губы втянули мочку её уха, резко и почти болезненно, и Наймира заскулила, мечтая только о том, чтобы не расплакаться от овладевших ею противоречивых чувств.

Рамирос участвовал в четвёртом поединке – он смотрел прямо на Наймиру и послал ей воздушный поцелуй вначале боя, за которым последовало что-то вроде непристойного шевеления языком.

Его чёрные волосы сегодня были собраны в низкий пучок на затылке, но несколько прядей всё равно падали на лоб, не давая рассмотреть глаз. Его тело теперь, без одежды, оказалось таким же рельефным и крепким, и Наймира затаила дыхание, ожидая, не желая признаваться себе, что была бы, возможно, совсем не против увидеть и ту часть, которую скрывали штаны.

Рамирос был великолепен в своём безрассудстве и своей наглости, он двигался плавными разворотами и выпадами, словно кошка играя со свей жертвой. Если бы не это желание покрасоваться, его соперник, очевидно, давно бы нюхал носом траву.

Рамирос сделал несколько великолепных па, без труда уходя от ударов массивного и грубого врага, а затем поверг соперника так быстро, что Наймира не успела даже разглядеть его движений – только размытое переплетение уворотов, которое поставило другого воина на колени, ошарашенным и явно незнающим, как он попал в такую позу.

Сантьяго вышел в шестом заходе. Наймире было почти жаль его противника – это было всё равно что сражаться с медведем. Гигантским небритым медведем. Создатель, она никогда не видела такого человека, картина просто завораживала. Мускулы так и бугрились, вились верёвками на его выпуклом массивном теле.

Сантьяго был матёрым зверем, хищником, знавшим себе цену. Он двигался неторопливо, не пытаясь укорачиваться и не размениваясь на слабые атаки. Он просто принимал удары своими огромными узловатыми руками, а затем без труда выворачивал их против соперника, который казался почти игрушкой в его объятьях, несмотря на свой объективно немалый рост.

Наймира, затаив дыхание, думала о том, что было бы, почувствуй она на себе эту силу. Сантьяго был великолепным зверем, и когда дело было сделано и Захарель огласил победу, просто выпустил поверженного противника из рук. Он тоже подошёл к Наймире, но ничего не сказал. Только взял в руку прядь её растрепавшихся, влажных от пота волос и пропустил между пальцами.