Книга Загадка Алисы, страница 101 – Нина Линдт

– Ты всегда такой спокойный, – говорила женщина мужчине. – А у меня на сердце тревожно. Она там одна в этом городе. И пишет в последнее время редко.

– Много учебы, работы. И потом… может, новые друзья появились или друг, – подмигнул ей весело мужчина. – Алиса уже взрослая, Женевьев, прими это. Она не ребенок, над которым ты тряслась, она может постоять за себя и вольна принимать решения.

– Ты так легко отпустил ее. Иногда я думаю, что это… что это…

– …потому что она не моя родная дочь? – нахмурился мужчина.

Женевьев кивнула, не поднимая головы. Он крепче прижал ее к себе.

– Ах ты бедная моя овечка… Алиса – моя. Пусть не плотью и кровью, но духом и любовью. И я переживаю за нее, но как же она может вырасти, если ты все время держишь ее у своего подола? Я понимаю, ты родила ее и пережила страшный стресс и испуг, но все уже давно позади. Прошло семнадцать лет. Девочке скоро восемнадцать. И никто больше не пытался ее похитить. Ну? – он вгляделся в лицо женщины.

– Прости, Хосе. Я правда перегибаю палку.

Она обвила его крепко за талию, и он поцеловал ее в губы.

– Ладно, пойду пропущу по стаканчику с парнями и вернусь к тебе.

Хосе вышел, Рэй на секунду задумался, с кем лучше поговорить, и выбрал мужчину. Последовал за ним до ближайшего бара и подсел, когда тот поздоровался с хозяином и сделал заказ. Дождавшись, когда тому подадут пива, Рэй потянулся за орешками на кассе и бросил зернышко откровений в кружку.

Через пару глотков он тихо сказал Хосе:

– Пойдем, сядем за стол и поговорим.

Мужчина пошел за ним послушно, под действием магии.

– Расскажи мне все, что знаешь про Алису, когда она только родилась. Что за испуг ты упомянул в разговоре с Женевьев?

Веки мужчины чуть опустились, и он заговорил монотонно и тихо:

– Женевьев рассказывала мне, что, когда отец Алисы их бросил, как-то ночью она проснулась от шума, включила ночник и увидела, как над кроваткой малышки склонился мужчина в черных одеждах и с седыми волосами. У него был длинный крючковатый нос и выдающийся вперед подбородок, лицо его было освещено каким-то светом, исходящим из колыбели. И оттого он казался страшен и до смерти напугал Женевьев. Она закричала, свет погас и снова зажегся, и мужчина исчез. А когда она подбежала к малышке, та спала крепким сном. Женевьев это все, конечно, почудилось на нервах, но с тех пор она плохо спала, запиралась на все замки, забаррикадировала окно шкафом, чтобы никто не влез. Это немного походило на депрессию и расстройство психики.

– Но вы все равно ее полюбили? – Рэй не удержался. Он представить себе не мог, как это вообще – любить. А уж тем более такого неуравновешенного человека, как мать Алисы.

Хосе улыбнулся, морщинки вокруг глаз делали его старше, но глаза светились любовью и искренностью.

– Она же прекрасна… как рафаэлевская мадонна, моя Женевьев. И Алиса – прекрасный, чудесный ребенок. Едва Женевьев положила мне малышку на ладони… Она посмотрела на меня так серьезно и проникновенно, что я понял, она принимает меня. Это… непередаваемое чувство доверия. Я понял, что сделаю все для этих женщин. Главных женщин в моей жизни. Постепенно жена стала спокойнее, и она совершенно здорова теперь.

– Алиса проявляла какие-то странные способности в детстве? – спросил Рэй.

Мужчина задумался.