Книга Увольняюсь, Ваша Светлость!, страница 124 – Наталья Варварова

Я могла бы напомнить ему, что его раздражение вызывали все девушки, которые оказывались поблизости от отца и что он до сих пор срывался и устраивал пакости служанкам, однако спорить с мальчиком не собиралась.

— Вы правы, Френсис. Иногда эти сны становились столь навязчивыми и утомительными, что по мере приближения ночи я теряла покой. Но вы так и не ответили, — что не так с вашими снами?

Чертыхнулась про себя. Не умею я разговаривать с детьми. Со взрослыми можно спрятаться за вежливостью или, наоборот, пойти напролом. Здесь же вопрос явно стоило задать в более аккуратной форме.

— Отец начал рисовать после того, как умерла мама. Он говорил, что это его способ избавиться от ночных кошмаров…

Я похолодела. А что если ребенок уже заглянул в спальню герцога и не нашел жуткого полотна с матерью на привычном месте? Или он зашел сразу сюда… Ведь в мастерскую вела и самая обычная дверь. Зная скрупулезность Сноу, вряд ли бы он приветствовал появление сына в его комнате без разрешения.

— Его работы… впечатляют. Самые разные сюжеты. От дворцов, парящих в ледяных облаках, до грозных чудовищ. У него талант.

Кивнула на картину за спиной Френсиса.

Никаких сомнений, Минотавр создал что-то вроде автопортрета. Исполин решительно шагал вперед, обнажив меч. И тем, к кому он направлялся, оставалось только посочувствовать. Фоном служили какие-то мрачные, затянутые тучами нагромождения скал. Вдалеке угадывалась вода.

Мне показалось, или зверская рожа — а уж над ней Конвей расстарался, лицо гиганта аж почернело от ярости — мне подмигнула?

— Он рисует только по ночам. Я часто захожу сюда утром, чтобы взглянуть, что новенького. Что его угнетает, беспокоит. Он же никогда…

Демоненок замолчал. Но я поняла его и так. Конвей не станет делиться с сыном своими кошмарами… Как бы еще сделать так, чтобы картина с двуликой Лилией не попалась ему на глаза? Впрочем, мальчик вряд ли узнает в небесном создании бледную от недосыпа экономку.

— У Его Светлости очень напряженный график. Работа, эти разломы-прорывы… Он сильно переживает за тебя, Френсис. Если ты в порядке, ему хорошо уже от этого.

Мальчик не обратил внимания, что я незаметно для себя перешла на «ты». Он рассматривал «Лилию», а потом вернулся к Минотавру.

— Наверное, папа неслучайно поставил их друг против друга. По его словам, несбыточная искра заложена в каждом. Одна она ведет вперед, когда нет шансов на победу. Она помогает принять свою судьбу с достоинством, — он вздохнул. — Мне снятся повторяющиеся сны, но это не кошмары. Меня зовет кто-то, кого через туман я не могу разглядеть. Вот сегодня приснилось, что звали из мастерской.

Он провел пальцем по холсту с минотавром. Клочья тумана закружились сильнее, облака чуть расступились. Вдали забрезжили лучи заходящего солнца… Но мальчик почему-то это проигнорировал… Или — не увидел!

— Я не раз описывал эти сны лорду. Он нервничает и только усиливает охранные контуры… Они у меня и так мощнее, чем у других наследников в Бездне. Директор Томбот даже просил папу свести их до минимума, но это, пожалуй, единственное, в чем отец упирается обоими рогами.

— Он любит тебя, — вставила я и тут же поняла, что зря.

— Зачем я рассказываю все это вам?... Наверное, потому что вы жалкая и вас можно не бояться. Вчера после нападения вы выглядели хуже, чем тряпка. Отец еще подхватил вас, как слепого котенка, чуть ли не двумя пальцами. Учитесь защищаться, леди. Если кого-то из нас не будет рядом, вас сожрут.