Книга Спор на истинную, страница 74 – Лана Воронецкая

Его пальчики всё еще у меня между ног. Только они больше не жёсткие, а очень нежные и мягкие, и поглаживают, едва касаясь.

Когда я успокаиваюсь и перестаю стонать, он отрывается от моих губ и шепчет мне на ушко:

— Всё получилось. Умница, Ашара, моя маленькая птичка.

Он сказал «моя»? Я утыкаюсь лбом ему в плечо, пытаясь отдышаться.

— Твои потоки восстанавливаются. Всё хорошо. Дыши, маленькая. Дыши, птичка, — он гладит по спине. — А я попробую убрать остатки действия рога.

С каждым его поглаживанием по спине, голова светлеет, мысли становятся яснее и чётче.

Меня придавливает осознанием того, что сейчас произошло… Того, что еще происходит.

Магинечка родная! Какой кошмар. Мне стыдно так, как никогда в жизни не бывало. Хорошо, что вокруг темно.

Запоздало понимаю, что у драконов другое зрение. Наверное, Дориану сейчас меня прекрасно видно, даже в темноте. Щёки не просто горят, они пылают. А я сижу перед ним почти голая, в одних почему-то влажных панталончиках.

Оооо, неееттт…

А там, за дверью, нас ждёт толпа других драконов? Которые хотят поживиться мной?

Я упираюсь руками Дориану в грудь, пытаясь оттолкнуть. Мне не особо удаётся, но он чуть отстраняется, я тут же обхватываю себя руками, прикрывая грудь. И плотно стискиваю бёдра.

— Не смотри!

Дориан ухмыляется:

— Чего я там не видел, птичка? Тем более мне нравится смотреть.

Магинечка Елена. Что этот мерзавец только что сотворил со мной?

Мы в полной темноте. Я практически не вижу Дориана, лишь чувствую его присутствие и слышу голос.

Я не понимаю, что происходит. Требую объяснить:

— Где мы? Почему здесь так темно?

— Мы в капище, — Дориан щёлкает пальцами. — Да будет свет, как сказал Драго.

Рядом повисают пару огоньков. А мне становится только хуже. Отчаяние вырывается через протяжный стон, когда рассматриваю себя в непотребном виде.

Я понимаю, что Дориану и так всё было видно, но темнота скрывала картинку от меня.

Теперь же я рассматриваю распалённого страстью дракона. Он тяжело дышит, крылья носа заметно подрагивают при каждом рваном вдохе. Мне кажется, или всё-таки пар сейчас повалит? Глаза расширены, а зрачки вытянуты в тонкие полоски. Волосы Дориана выбились из-под ленты и растрепались по плечам и обнажённой груди с выраженным рельефом.

Я не могу оторвать глаз от накачанного совершенного тела. Сглатываю и пялюсь на кубики пресса и ниже, на тёмную дорожку волос, исчезающую в штанах.

Смаргиваю, отвожу глаза в сторону и шёпотом выдавливаю:

— Что со мной сейчас было? Ты меня инициировал?

Как так? Почему он это сделал? Я больше –не девушка?

Как же мне стыдно. Я сама его просила. Практически умоляла. Тогда почему мне сейчас так неловко? Так ужасно неприятно. Как будто произошло то, чего я вовсе не хотела. Мне хочется заплакать.

Боюсь смотреть ему в лицо, но всё-таки подглядываю сквозь ресницы.

Дориан перекатывает язык во рту и цедит:

— Ты приняла порошок из рога единорога. Что, Ашара, захотелось горячих ощущений? Могла бы просто попросить. Меня.

Что? Да, я слышала, как кто-то обсуждал рог единорога, когда плавилась от вязких ощущений, захвативших сознание. Но! Я ничего не принимала.

Несправедливое обвинение! У меня голос прорезается:

— Сдурел? Я даже алкоголь не пью! А ты мне говоришь про порошок?

— Да? А как же эта дрянь оказалась у тебя в крови? Вообще-то, она может попасть только через рот.