Книга Станешь моей истинной!, страница 62 – Лана Воронецкая

Из соседнего проулка вышла группка девушек. К нам подбежала веселая Ландия, схватила меня под локоть. Пришлось вытащить ладошку из руки ректора.

Меня нещадно мучал вопрос: если бы я не упала с утеса, он бы поцеловал? Или мне показалось?

— Приятного аппетита, – махнул ректор на прощанье.

Ландия защебетала:

— Может, ты с нами?

Луцер качнул головой в ответ:

— У меня дела. Отдыхайте, девочки, — и бросил уже Ландии: — Жду тебя, как вернешься. Шарди просил достать ему манускрипт.

Девушка тряхнула рыжей копной в знак согласия и потащила меня в кафешку, как будто мы были сто лет знакомы.

Я аккуратно поинтересовалась:

— Ты на меня злишься? Из-за Асгара?

Девушка фыркнула:

— Ну, хоть кто-то ему отпора дал. Совсем распоясался засранец.

Неожиданно было слышать ругательство из аристократического ротика. Она совсем не такая высокомерная, как Асгар.

Внутри кафешки было еще уютнее, чем снаружи. Мягкие диванчики, изысканные столики на ажурных кованых ножках, бархатные шторы на окнах и множество горшков с цветами — атмосфера расслабляла и окутывала домашним теплом.

Ландия усадила меня за столик, где уже расселись остальные подружки и радушно перезнакомила со всеми. Пять девушек со старшего курса весело щебетали, запросто приняли в свой круг.

Только одна из них грустила. Аланья –такая же блондинка, как и я, с густыми длинными волосами. Кажется, это ее личное дело я видела в кабинете у ректора и это ее пухленьким губкам позавидовала. Ревность кольнула тоненькой иголочкой. Почему ее портрет красовался на столе господина Луцера?

— Давайте закажем немного легкого вина! По бокальчику за знакомство, — подмигнула мне брюнетка –Сильвия.

— Если немного, то можно, — поддержали девочки. — Для аппетита.

Аланья вздохнула:

— Мне нельзя. Вы же знаете.

Подруги смутились. Только Сильвия ляпнула:

— А, ну да. Беременным вроде нельзя.

— Беременным? — язык мой- враг мой.

Зачем я это ляпнула? Аланья помрачнела еще больше, уставилась в стол, смахнула несуществующие крошки.

Ландия заглянула мне в глаза:

— Ты же не будешь болтать?

Я усердно замотала головой. Да, мне и некому. Со мной никто кроме Ландии, и, вот теперь ее подруг не общается.

Аланья переплела и сжала пальцы, пробормотала:

— Я не знаю. Я ничего не помню. Не понимаю, как это могло случиться со мной? Я даже никогда в жизни не целовалась ни с кем по-настоящему.

В глазах девушки заблестели слезы.

Я подумала про Брайли, который признался про чары внушения. Если на мне не сработало, может он что-то внушил Аланье? Но это слишком серьезное обвинение, чтобы вот так высказывать при всех.

Может из-за этого на столе ректора лежало ее дело? Надо поговорить с господином Луцером… Зря я ему сразу не рассказала про Брайли. Неужели его чары, и правда, на кого-то действуют?

К тому же, на столе лежало не только личное дело Аланьи. Почему? И все девушки на портерах были блондинками. Как и я. Может поэтому ректор так сильно злился и на меня поначалу? Думал, что я тоже могу быть беременна?

Ландия обняла подругу, притянула к себе и погладила по волосам.

— Аланья, милая, дядя Святозар разберется. И мой папа тоже в курсе. Они всё выяснят, — она подняла подружку за подбородок и теперь заглянула в ее глаза.

— Ну, выше нос. Ты станешь мамочкой. Счастливой мамочкой. А будешь плакать –навредишь ребеночку. Маленькому дракончику.