Книга Истинная для суженого, страница 132 – Лана Воронецкая

Мира, встретив с моей стороны такой напор, растерялась и прошептала:

— Прости…

Слышать ее извинения было неожиданно. Она, в принципе, никогда не извинялась.

— После тебя, у меня с ним больше ничего не было, — оправдания тоже были ей не свойственны, и совсем тихо закончила: — Хотя он был настойчив.

Неприятные откровения подруги только вызвали облегчение. Какое счастье, что я не вышла замуж за Бориса. Мои мысли переключились на Тарена:

— А Тарен? Он сказал между вами ничего нет.

Мира грустно подтвердила:

— Было, но больше ничего нет, хотя я хотела. Он четко поставил границы.

— А ты на меня не злишься? — осторожно спросила я.

— Злюсь, — честно призналась подруга, и улыбка скользнула по ее лицу, — но дружба дороже, — она протянула руку: — Мир?

Я была счастлива.

— Мир, — выдохнула в ответ и потянулась обнять ее.

Мне стало легче после объяснений с подругой, и когда я нашла маму в оранжерее, я совсем успокоилась. Зато мама, напротив, горько давилась рыданиями, свернувшись в комочек на низком кресле.

Я налила воды из кулера, присела на пол перед ней и протянула стакан. Она жадно выпила, пытаясь прекратить истерику. Я пересела на подлокотник, обняла маму и начала гладить, успокаивая.

— Я не смогу там жить, — наконец прошептала она, — чувствую себя калекой после всего, через что пришлось пройти в этом мире.

— Ничего страшного, просто ты изменилась.

— И Свахили ушли с этих территорий. Может и к лучшему, мне было бы стыдно показаться им в таком виде.

— Мамочка, ты у меня самая лучшая! — искренне сказала я, — Мне все— равно, что о тебе подумают какие-то там Свахили!

Мама отстранилась, потерла виски. Я навела нам растворимый кофе.

Какое-то время мы молча пили горячий напиток, мама приходила в себя, и я решилась:

— Зато я смогу там жить, — в упор посмотрела ей в глаза, — Я пойду с Тареном.

Мама картинно повернула голову в сторону и тяжело вздохнула:

— Ты только пару дней назад собиралась замуж, — пауза, — за другого, — она вернула мне взгляд.

Я упрямо поджала губы:

— Я люблю Тарена.

Мама решила привести другой аргумент:

— А об отце ты подумала? Думаешь, ему будет легко расстаться с тобой навсегда?

Ей удалось смутить меня, но я продолжила гнуть свое:

— Сегодня у бабушки поговорю с ним. Кстати, думаю, он больше расстроится из-за твоих похождений, — я попыталась перевести разговор.

— Не стоит ему говорить, — мама покачала головой, — Я люблю твоего папу, по— своему. Я не умею по— другому.

Увидев, что на меня это больше не действует она перешла в наступление:

— А ты, Дара? Сначала Борис, теперь Тарен. Я уже не говорю о парне, который у тебя был во время Бориса, — вырвалось у мамы.

Я в неверии смотрела на нее широко открытыми глазами и ругала себя за порыв прийти пожалеть ее.

— Ты хочешь знать правду? — продолжила она.

Мама подошла и положила руки мне на виски. Я моргнула, и мои недавние ощущения де— жа— вю превратились в реальные воспоминания: рыдающая Мира, воплощение нашего ночного монстра на пороге комнаты, звук захлопнувшейся двери за его спиной и тлеющая бездна глаз. Я снова почувствовала его тяжелое дыхание на моей шее, его губы и острую волну желания, пронзившую тогда меня. Я четко вспомнила его руку и быструю разрядку. Смущение и стыд, накатившие сразу после неожиданной сцены в прошлом, с новой силой настигли меня в настоящем.