Книга Мой третий, невероятный, страница 40 – Алла Гореликова

И я подумала, что ослышалась, потому что этот тип невыносимый спросил:

— Замуж за меня пойдешь?

— Не мучайся, — фыркнула я, — будто я тебя без этого ждать не буду? Буду.

— Будешь, — согласился он. — А я буду возвращаться. Всегда, обещаю. К жене. К любимой жене, — тут же, спохватившись, внес поправку. Нет, ну вы видали шантажиста⁈

— Ладно, — я всхлипнула, вытерла глаза и глубоко-глубоко вздохнула. — Ладно, черт с тобой, замуж так замуж, авось разберемся, взрослые же люди. Главное, ты запомни это свое обещание. Вот прям накрепко запомни!

— Конечно, — очень серьезно сказал он, и мы наконец поцеловались. Долго, солоно от моих дурацких слез и очень-очень сладко — от счастья.

Райальские яблони цветут ярко-розовым крупным и обильным цветом. Собственно, такие себе яблони: плоды напоминают яблоко только размером и формой. Вкусом ближе к груше со слегка вяжущим оттенком, а цвет и вовсе ярко-оранжевый, как у хурмы. В переработке гораздо вкуснее, чем в свежем виде. Почти весь наш урожай идет на сок, повидло и пастилу.

Но когда цветут яблоневые сады, вряд ли кто думает о грядущем урожае — разве что я, но мне по должности положено. Зрелище стоит любования само по себе. Раскидистые деревья усыпаны цветами снизу доверху и напоминают подсвеченные алым закатом кучевые облака. А запах! Сладкий медовый аромат кружит головы людям, привлекает басовито гудящих пчел, и даже «пчелки»-рирсеттиа с каждым годом все чаще строят из себя добрых соседей, оформляют все положенные документы и прилетают в Алидию нарочно ради любования этим чудом.

Ну а для горожан первая неделя цветения яблонь давно превратилась в праздник, не хуже любования сакурой в оставшейся за многие световые и обычные годы Японии.

Моя двадцатая весна на Райале… Двадцать лет назад впервые зацвел мой первый здесь сад, всего сотня молодых деревьев. Теперь сады окружают город со всех сторон. Я справляюсь, роботизация — великая вещь; но и первые ученики уже начали работать сами. Нет, я не заделалась профессором, это Ринар каждый год подбрасывает двух-трех желающих научиться и, так сказать, расширить и продолжить дело. Я не против, только «за».

Наш с Аяром дом, просторный, в самый раз для большой семьи (и нет, я не райальские «семьи» сейчас имею в виду!) стоит на месте моего первого «садового домика». Квартиру я отдала обратно, как только мы поженились, но и у Аяра жить не стала, наоборот, он перебрался ко мне. За эти годы город подобрался совсем близко к нашему дому, и место стало идеальным для жизни — все еще тихо, но не совсем уж на отшибе. Хотя о какой тишине может идти речь, когда…

— Пригни-ись! — с диким визгом проносится над головой Машка — коса растрепалась на ветру, в темных волосах запутались розовые лепестки. За ней гонится Раяна, такая же растрепанная, хохочущая, орущая:

— Не уйдешь, плодожорка вредная, все равно поймаю!

— А вот и не поймаешь, не поймаешь! — Машка, визжа и хохоча, перелетает через забор и выписывает зигзаги над рекой. А к Раяне присоединяется Итар, наш младший. Сейчас возьмут главную хулиганку в «клещи», вымочат в реке, а потом все втроем прилетят сушиться. Пора ставить чайник.

Скайт — адское изобретение, как по мне, но дети готовы носиться на нем с утра до ночи. Аяр одобряет — быстрота реакции, пространственное ориентирование, все такое. Я, как всякая мать, ворчу: «Главное, шеи не сверните себе, летуны». Да, блок безопасности там есть, но абсолютная безопасность недостижима в принципе.