Книга Стихийница, страница 120 – Екатерина Боброва

— Думаешь, Харт позволит ей кого-нибудь убить? — испуганно спросила мама.

— Я бы позволил, — легкомысленно отозвался тот, — но, думаю, все ограничится слухами. Харт не дурак. Достаточно разговоров о трупе очередной домогательницы, чтобы отбить охоту остальным. Нам нужно продержаться до коронации. После заставить короля пойти на развод будет в разы сложнее. Но хватит об этом, у нас кое-кто уже не спит, — и над Олей склонился дядя Кайлес, спросил с ласковой улыбкой: — Как ты моя маленькая фея? Каким было твое приключение?

И Оля вдруг осознала, что да — приключение. Настоящее. С архимагом, страшной ведьмой, таширами, школой и мастерами.

Несмело улыбнулась в ответ, и ее нежно стукнули по носу:

— Ну вот, все не так уж и страшно, — удовлетворенно кивнул дядя Кайлес, подмигнул: — Знаешь, как все за тебя испугались? Папа столько дядей побил от страха. Мама с водой поссорилась.

— Что ты такое говоришь! — возмутилась мама. — Не слушай его, доченька. Дядей папа, эм, наказывал исключительно по делу, а с водой мы не ссорились, а поспорили немного.

В глазах Кайлес вспыхнули смешинки, и Оле тоже стало весело. Она знала, что взрослые всегда преуменьшают, боясь, напугать, а наставник говорит правду. Даже если она не удобна для остальных.

— Дядя Кайлес, — прошептала она, — я многому научилась.

— Правда? — вздернул брови лорд. — Тогда я весь в предвкушении. Покажешь мне, когда поправишься? Пока я вижу перед собой тень, а не девочку.

Оля кивнула.

— И для этого кто-то должен хорошо кушать, — ее снова шутливо стукнули по кончику носа. Я тебе шоколад принес. Самый лучший.

И на тумбочке около кровати осталась лежать коробка конфет, распространяя вокруг себя горьковато-сладкий аромат.

С мамой частенько приходил младший брат. Приносил свои корявые рисунки. Хвастал о том, что скоро у него тоже откроется пламя.

Навещала ее и бабушка. Говорила мало, больше вздыхала и нежно гладила по волосам, украдкой вытирая слезы.

Потом пришел Альгар. Долго сидел молча у ее кровати, сосредоточенно думая о чем-то.

— Первым делом я издам указ, запрещающий контакты с Фаттарой, — заявил он наконец, мрачно глядя перед собой. Оля вздрогнула, испуганно посмотрела на брата. Впервые она видела его настолько пугающе серьезным.

— Ненавижу их. Похищают детей, а потом используют.

— Нет! — торопливо выговорила девочка.

— Они не все плохие, — смущенно добавила она, опуская голову под возмущенным взглядом брата.

— Еще и защищаешь их, — поджал тот губы. Глянул неодобрительно. Вздохнул. — Маленькая еще. Многого не понимаешь. Смотри, какой стала. Не улыбнулась за эти дни. Плачешь по ночам. Майра, знаешь, как ругалась. Сказала, у тебя часть сердца мертво, и теперь непонятно — оживет ли. Думаешь, так легко оказаться оторванной от семьи? Разлука убивает, даже если память стерли, сердце все равно помнит и страдает. И что? Никто за это не ответит⁈

Оля испуганно заморгала. Таким рассерженным брата она никогда раньше не видела. Она помнила его веселым курсантом, а теперь перед ней сидел молодой мужчина, к которому страшно подступиться.

— Не надо, чтобы кто-то отвечал, — просительно коснулась она его руки, — и мэтра Герхана наказывать не надо. Он не специально. Сам не помнит, что сделал.

— Так это все-таки он! — донеслось яростное от двери, и в палату ворвался отец. — Так и знал, что это тот старикашка, чтоб ему бородой подавиться!