Книга Совенок. Вода и пламя. Шестая часть, страница 75 – Екатерина Боброва

На лицо сына Рельгар старался не смотреть, представляя, какую бурю пожирающих душу эмоций тот сейчас испытывал, не в силах помочь любимой женщине. Когда-то он тоже пережил подобное, видя, как тихо угасает Шестая и не в силах ее спасти…

И вот как чувствовал: не принесут эти отношения Пятому ничего хорошего, но никто не властен над своим сердцем… Главное, чтобы сын не сжег себя, переживая за любимый огонек…

— Боюсь, мой ответ тебя не порадует, — со вздохом начал его величество, ощущая, как перед смиренно склоненной фигурой неловкость сжимает горло, — но нам требуется больше времени на принятие решения. Я выполню просьбу Аврия и не стану, гм, предавать огласке его письмо, но и согласиться пока не могу. Асмас всегда готов предоставить убежище тебе и твоей семье, — закончил он, едва не добавив: — Как и рад будет видеть тебя членом нашей семьи.

Вряд ли Цветтара сейчас оценит его предложение породниться.

— Я поняла, ваше величество, — голос девушки был спокоен, лишь слегка напряжен, — и, если честно, не ждала иного. После нашей поддержки Лифганы, вы меня на порог дворца не должны были пускать.

Харт за спиной с присвистом выдохнул. Н-да… одно дело подозревать, что империя закрывала глаза на делишки Лифганы и совсем другое знать, что они поддерживали их во враждебных действиях против Асмаса. Поддерживали доведение до безумия калкалоса и нападение на королевскую семью. Поддерживали убийство тапуна и обвинение в этом Шестого. И это только из крупного. Н-да… Такое сложно простить.

Принцесса слитым изящным движением встала с колен, глянула прямо на его величество.

— Благодарю за то, что выслушали.

Развернулась и зашагала к выходу. И ни просьбы к Пятому помочь, ни упрека в том, что он не встал на ее сторону.

— Если шакринарцы выживут, — тихо проговорил Третий, — у них будет прекрасная императрица.

— Только сейчас мы вытащили камушек из ее будущего трона, — с досадой поморщился король, пожаловался: — Вроде все правильно сделал, умом понимаю — верное решение, а в душе себя сволочью ощущаю, — и он потер левую часть груди.

— Как ты мог⁈ — шипел огонь, наполовину вывалившись из камина, плавя и без того порядком пострадавшие камни. — Ты не сын огня! — Лицо предка, Рельгар узнал своего деда, было искажено гримасой гнева. Волосы алыми змеями шевелились на голове. Глаза горели. В трещинах на коже просвечивало золото-красное пламя. — Ты трус! Как ты мог отказаться от битвы? Одним этим ты позволил противнику взять верх! Ты проиграл, не выходя из дворца! Ты… — и он захлебнулся золотыми искрами.

Рельгар стоял рядом, позволяя стихии высказаться. Тут бесполезно оправдываться или объяснять сложности политики и свое желание сберечь жизни подданных. Для того, кто живет вечность, человеческая жизнь — мгновение, которую просто необходимо потратить на благо страны и стихии. Без разницы, что потратить придется много.

— Ты же всегда был против шакринарцев? С чего вдруг такая забота? Или на самом деле ты не враждуешь с водой? — прищурился Рельгар.

Стихия вдруг смутилась, втянувшись почти полностью в камин, потом опомнилась, погрозила пальцем:

— Ты мне зубы не заговаривай! Это дело касается всех, а не только воды и ее детей. Та сила уничтожает нас. Мы перестаем быть собой, становясь просто огнем, водой, ветром и землей. Она лишает нас связи с людьми, выжигает наш разум, мы слабеем. Ты обязан сразиться, сын, если хочешь, чтобы огонь все также жил в твоем сердце.