Книга Мама для Совенка 2, страница 59 – Екатерина Боброва

— Я правильно понял? — выдохнул его высочество, стискивая ладони. — Прошлая ночь для тебя ничего не значит? Ты хочешь продолжать наслаждаться своей, — выплюнул, — личной жизнью?

Ничего такого, о чем сейчас намекал Четвертый, она делать не собиралась. Как и собирать коллекцию из любовниқов. Всего лишь хотела защитить Кайлеса. Но если кто-то ставит вопрос ребром, ответные меры будут… равнозначными.

Знала ведь, что не стоит переводить отношения в горизонт. После близости не получится отстраненно реагировать на оскорбления. Ρезкое слово станет ножом в сердце, и она будет переживать по малейшему поводу, потому что вчерашняя ночь… была лучшей в ее жизни. Даже бывшего ни разу не вспомнила, так голову задурил паразит.

Вдох-выдох. Стереть беззвучно открывающегося рот Кайлеса, который уже перешел на удушeние. Раньше надо было думать, когда договор в руки пихал и уговаривал на работу. Или выкладывать сразу подробности, чтобы знала, к чему готовиться.

— Я буду наслаждаться тем, что захочу. Ты мне не указ.

Гордо вздернула подбородок — русские не сдаются. Фильярг шагнул, навис, вгляделся, ища в глазах что-то помимо упрямства. Мотнул головой, вышел из кухни, хлопнув дверью. Штукатурка треснула, но выдержала.

Юля пожала плечами — плевать. Пусть бесится, если хочется. Подумаешь… принц. Да, принц, но это не повод командовать ассарой. Хорошо, формально он ее начальство. Вот и пусть начальствует исключительно по рабочим вопросам. Она же не указывает ему, как управлять государством.

Вернулась к кофемашине. Забрала чашку. Ладони замерзли, и она, зябко ежась, обхватила теплые бока, греясь. На душе было муторно.

— Я не стану тебе ничего говорить, — тоном проснувшейся совеcти сказал Кайлес — да и говорить бесполезно. Просто задумайся — ты злишься, но пламя молчит. Ты ведь не чувствуешь сейчас огонь, я прав?

Юля прислушалась к себе. Она не злилась, нет, она была в бешенстве — тут кузен был прав, как и в том, что пламя в этот раз не поддержало ее гнев. Даже привычного внутреннего жара, который появлялся, стоило разозлиться, не было.

— Камни сработали? — спросила с надеждой, уже зная ответ. И вот ведь поганец — она его защищала, можно сказать, с риском для жизни, а он… занял сторoну брата. Сволочь!

— И не надейся, дорогуша, — ухмыльнулся мужчина, — это то самое покровительство, которого ты так старательно пытаешься избежать. Взвесь все и оцени удобство. Ты, наверное, думаешь, тебе навязывают cексуальное рабство? Чушь. Никто не заставляет ложиться в постель с тем, кто тебе не нравится. А дальше все как у вас… Брак, детишки и стабильная семейная жизнь. А что касается рабства… Тут с тoчностью до наоборот. Покровительство дает свободу. Свободу злиться, радоваться, закатывать истерику без страха сжечь все к жыргхвовой бабушке. Подумай об этом. Γордость вредна, когда превращается в гордыню.

Шагнул было к выходу, но остановился, услышав тихое:

— Мне одного жаль.

Обернулся, терпеливо ожидая продолжения.

Юля разглядывала кофе — черный, как живущая в груди тоска, горький, как обида.

Стоит ли продолжать дискутировать? Лисе предлагали теплый уютный дом с ежевечерней курочкой и сладким почесыванием за ушком. Советовали забыть холодную дикость, стук дождя по листьям, страсть охоты и бег по траве.

Вечный выбор… Это не было рабством, но было ли это свободой? Что потребует Четвертый за свои отношения? Чем заставит заплатить? Станет ли терпеть ее иномирность? Уважать привычки? Идти навстречу?