Книга Шесть высочеств и одна ассара, страница 209 – Екатерина Боброва

– Офигительно смотрится, – проговорил он, выпрямляясь. Облизнул губы.

Юля приподнялась, но Кайлес прикрыл тату ладонью. Желтые глаза полыхнули янтарем.

– Я тут подумал, – понизил он голос до проникновенного шепота, – мы через столько вместе прошли. Почти родными стали. Разделишь со мной эту ночь, ассара? Обещаю, тебе понравится.

– Сменить покровителя? – вздернула брови она.

– Нет, милая, без покровительства и магии. Ты и я.

Грубо говоря – секс без обязательств. И пусть наутро будет стыдно, зато ночью – хорошо.

А мужские пальцы уже чертили узор страсти на животе, опаляя, посылая искры удовольствия под кожу. Юля стиснула зубы, напоминая себе, что она – кремень и просто секс ее никогда не интересовал.

Но Кайлес уже поймал тень сомнения на ее лице. Он предвкушающе улыбнулся и пообещал:

– Не надейся, не отпущу.

Он внезапно дернулся, прошептал: «Зараза», – и пропал из виду, а следом раздался звук упавшего на пол тела, но Юле было не до того. Статуей возмездия на его месте стоял Фильярг. Желтые глаза покраснели, напомнив цветом кровавую луну. Грудь часто вздымалась, во взгляде наблюдался полный неадекват, проглядывало что-то пугающе темное. А она тут… с задранным до груди платьем, в чулках и приспущенных до самого интереса трусиках. Бери не хочу.

Юля попыталась отползти – жить-то хочется, но мужчина рыкнул, ожег голодным взглядом, положил ладони на колени, сжал, пригвождая их. Юля обреченно замерла, понимая, что бегство лишь спровоцирует его. И непонятно, что именно вывело его высочество из душевного равновесия, столкнув по эволюционной лестнице вниз. Тату или кузен?

Кстати, как он там? От мысли, что под ногами валяется остывающий труп, стало нехорошо.

– Он жив? – спросила Юля, пытаясь приподняться и заглянуть через край стола.

Четвертый нехорошо прищурился, одним рывком подтянул Юлю к себе, развел ноги, и она оказалась еще в более развратной позе, прижимаясь к мужчине. Тонкая ткань белья – плохая преграда. Страх остро смешался с возбуждением.

Пальцы до синяков сдавили кожу. Ладонь легла на горло, сжимая.

– Беспокоишься? Предпочла этого… – выплюнул Четвертый. Красивое лицо исказила мучительная гримаса ревности, и в Юлиной голове всплыло бессмертное «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?». И не объяснишь, что все не так. Точнее, так, но не случилось. Кислород опять же тратить жаль – его старательно перекрывали.

Фильярг приблизился, прошелся носом по шее, вдыхая ее запах. Застонал. Отпустил горло, чтобы крепче обхватить за бедра, вдавить в себя. Она прижалась лицом к его рубашке, чувствуя, как бешено колотится сердце. Как в ответ начинает колотиться собственное. Четвертый сейчас ощущался замершим цунами – напряжение сковало мышцы, он явно сдерживался, чтобы не поддаться эмоциям и не свернуть ей шею. И это ощущение пьянило не хуже вина, срывая последние плотины стойкости.

– Не отдам, – выдохнул Фильярг ей в макушку, – никому не отдам.

Обхватил за шею, задирая голову и впиваясь в губы голодным поцелуем. Жесткий поцелуй мстил, обжигая болью, и Юля задыхалась под его напором. Зато руки внизу действовали нежно, едва касаясь, вычерчивали узоры, ласкали, проводя грубыми подушечками пальцев по нежной коже. И этот контраст был столь острым, что Юля не выдержала и застонала. Выгнулась, прижимаясь сама и желая большего. Делая выбор. Забывая наставления кузена и собственные установки. Кладя ладони на мощные плечи. Доверяя.