Книга Шесть высочеств и одна ассара, страница 31 – Екатерина Боброва

– Аль, – поспешила вмешаться Юля, видя, как закаменело лицо седьмой матери, – излишняя самоуверенность вредна всем, а уж военачальникам она вовсе как смерть.

Деть надулся, но промолчал.

– И ты забыл об одном. То, что с тобой все хорошо, знал только ты. Остальные в это время мучились тревогой и сомнениями.

Ее величество с благодарностью во взгляде поддержала:

– Я так боялась за тебя, Альгар.

Совенок недоверчиво округлил глаза. Он все еще выглядел настороженным олененком, но первый лед был разбит.

– И всю ночь молилась за тебя Девятиликому.

Юля смотрела на седьмую мать, понимая, что это шанс найти заступника для Совенка. Придушить ревность, свести этих двоих. Интуиция была «за» – Седьмая не казалась монстром. Пусть хоть кто-то будет рядом, когда она вернется домой.

– Ты должен извиниться, – прошептала Юля, склонившись к маленькому ушку.

Деть тяжко вздохнул – упрямый ослик – и поднялся. Подошел к ее величеству, склонил голову, прижал ладонь к сердцу.

– Прошу меня простить за неподобающее поведение, мать Эллиана.

– Обнимите его, – прошептала еле слышно Юля, глазами указывая на Совенка.

Ее величество испуганно моргнула, но поднялась, неловко обняла малыша, привлекая к себе. Осторожно, точно Аль мог укусить, провела рукой по жестким волосам.

– Вы правда волновались? – уткнувшись лицом в платье и оттого глухо, спросил малыш.

Маска на лице седьмой матери пошла трещинами, и сквозь растерянность и настороженность проглянула нежность.

– Да, милый, очень, – проговорила женщина. Уже не стесняясь, она прижала к себе худенькое тельце.

И Аль поверил ей.

– Простите, – прошептал он на этот раз вполне искренне, отодвинулся, заглянул в лицо седьмой матери, и та подарила ему растроганную улыбку:

– Я больше не сержусь, правда. Главное, что ты нашелся. И я буду очень рада, если ты станешь забегать ко мне.

Она потрепала его по голове, на поцелуй не решилась, но предложила:

– Не хочешь глянуть новую книжку? Я оставила ее для тебя на кресле.

Совенок хотел. Да и скучно ему было сидеть за столом с двумя взрослыми тетями.

– Иди-иди, – кивнула Юля. Еще и Филь задал какие-то легенды… И вот какая учеба после такого дня?!

– У меня сейчас много времени, – словно извиняясь, сказала ее величество, глядя сквозь Юлю и добавляя с горечью: – Слишком много. Вы ведь не знаете наших обычаев? Я считаюсь матерью чужих детей, из которых только Альгар еще ребенок. Остальные уже взрослые или почти взрослые.

Юля сокрушенно соглашалась, подталкивая к откровенности.

– Не знаю, зачем я вам это рассказываю, – расстроенно удивлялась Седьмая, – я ведь ритуал два раза пыталась пройти. Не получается. Целители меня проверяли. Говорят, проблема не с телом, а с головой, мол, не готова носить ребенка, вот и сопротивляюсь. Но как же не готова, когда я этого так хочу!

На взгляд постороннего человека, ее величество панически боялась детей. Но когда это мешало беременности? – рассуждала Юля, сочувственно кивая. Здесь, однако, это не работало. Вынь да положь им готовность к беременности у той, кто ни разу не носил ребенка! Бред.

Впрочем, ее величество движется в правильном направлении. Аль – отзывчивый ребенок. Немного ласки, и он научит ее любить детей.

– Знаете, мне тут вспомнился один обычай. Примитивный, конечно, но и племя, в котором он существовал, тоже было примитивным. Женщины, которые не могли забеременеть, брали живого скорпиона – такое насекомое размером с ладонь, – помещали его в кожаный мешочек и носили под грудью на животе. Скорпион шевелился, и это шевеление под сердцем помогало телу привыкнуть к мысли о ребенке.