Книга Надежда тебя не покинет, страница 22 – Ольга Шах

А подобного, как ни крути, со мной пока ещё не бывало… Я с трудом отвела взгляд от лица Дмитрия и слегка расфокусировала зрение, стараясь ощутить отголоски его эмоций. Что же, отрадно видеть, что моё присутствие не вызывает у него явно выраженного опасения. Хотя, конечно, есть некая мысль о собственном психическом здоровье, но такая… неотчётливая, ленивая, словно он думал о том, как бы вскользь, сам себе не веря.

Но тут он упомянул о своей возлюбленной, заставив меня покраснеть: конечно, как же иначе, ведь он тревожится о ней! А я, вместо того, чтобы озаботиться состоянием больной, тут же вцепилась в посетителя. Это моя вина, более того, я нахожу своё поведение достойным всяческого порицания.

Приблизившись к ограждению функциональной кровати, я наконец-то, уделила внимание пациентке, лежащей за ограждением и облепленной датчиками и проводами. Блекло-голубая рубашка, небрежно завязанная сзади на шее, подчёркивала заострившийся нос и ввалившиеся глаза пациентки. Тонкую руку девушки чуть ниже левого предплечья плотно охватывал рукав тонометра, выдавая на нейромониторе показания, не превышающие восемьдесят единиц. Пониженное артериальное давление при коме — норма, так что в том беды нет. Пульсотоксиметр, висящий на пальце, показывал достаточную сатурацию крови, что неудивительно, поскольку она была подключена к аппарату искусственной вентиляции лёгких, мерно шипящего рядом. Над ключицей белели два катетера, от вены на сгибе локтя тянулась трубка к штанге с флаконами — наверняка, реанимационная медсестра постаралась, у неё всё выходит на удивление ловко…

Кинула взгляд на тревожно застывшего Дмитрия и, вздохнув, проникла в спящее сознание пациентки. Меня окружил уже ставший привычным молочно-белый туман и тяжкая тишина.

— Светлана? — неуверенно произнесла я, пытаясь рассмотреть что-то в этом мареве.

Тут же ощутила волну бессильной злобы, которая охватила меня, словно океанская волна.

— То есть, Сюзанна! Конечно же, тебя зовут Сюзанна! Как я могла перепутать? Право слово, виной всему моя рассеянность, не суди меня строго, — тут же поправилась я, заранее настраиваясь на глухую агрессию, но той удалось удивить меня.

— Чего тебе? — едва слышно произнесла та, причём, мне почудилось уже равнодушие и холодная отстранённость. — Отвали от меня, без тебя тошно!

Несмотря на явную грубость обращения, я была рада начинающейся беседе, потому вежливо улыбнулась невидимой собеседнице и решила продолжить беседу неким отстранённым замечанием. Ещё наш конюх Архипка говорил, что лошади, они же всегда чувствуют, если на них давить пытаются, вот и показывают свой норов, покуда силы есть. Так что тут самое главное, что? Правильно — момент найти, когда лошадь устанет метаться по загону, тут-то и пристрожить её… Мимоходом подумалось, что Сюзанна — «лошадь» максимально далёкая от выездки, конечно. Усилием воли отогнав от себя смутительные измышления, вновь обратилась к девушке, желая вывести её на разговор. Быть может, это как-то поможет в дальнейшем лечении:

— Сюзанна, я хотела бы узнать, как ты себя чувствуешь…

Ответ всё тем же равнодушно-отстранённым тоном на заставил себя долго ждать:

— Иди ты на хрен!

Да уж, добавить тут нечего. Я отошла от кровати Сюзанны и кинула взгляд на Дмитрия, который с тревогой наблюдал за моим несколько потерянным видом. Придя в себя, я смущённо попыталась сказать, что для пока не могу ничем его порадовать, поскольку Сюзанна выказала некоторое недовольство от моего бесцеремонного вмешательства в её одиночество.