Книга Надежда тебя не покинет, страница 69 – Ольга Шах

— А мягко как, — пробормотала я, украдкой трогая пальто и пытаясь скрыть неловкость от своего одеяния, — словно пух гагачий.

— Угу, — выдавил из себя Дима, вздохнул, поражаясь моим стараниям сделать свой образ не столь вызывающим, ловким движением выправил блузу из брюк, расправил мои плечи и распустил волосы, заставив их красиво волной рассыпаться по плечам, и рассеянно осматривая мою фигуру, подытожил: — Вот, кажется, теперь всё. Документы я уже забрал, рекомендации врача получил… мы свободны…

Помог мне сесть в машину, ловко пристегнул ремнями и напомнил, чтобы я ничего не боялась. Я сумрачно кивнула, вспоминая, чего конкретно я не должна была бояться. По всему выходило, что потенциально опасного немало: для начала, я не должна была опасаться самой машины, поскольку она не причинит мне вреда, не должна была вжиматься в сиденье, когда мимо нас проезжали другие автомобили, поскольку они также не замышляли против нас ничего дурного, не голосить, как припадочная, когда в автомобиле включится радио. Я не совсем уразумела, что это. Со слов Димы я поняла, что радио напоминает особое переговорное устройство вроде тех, что существуют в каретах скорой помощи. Кроме этого, я проговорила про себя, что считается дурным тоном донимать Алису пустыми разговорами. Ну, как-то так… из основного нестрашного вроде всё.

— Доброе утро! В столице девять утра, в эфире «Дорожное радио» и это я, Алёна Арсентьева, о главном к этому часу… — раздался бодрый голос, заставивший меня встрепенуться.

— Доброе утро! — вежливо поздоровалась я, замялась, не зная, как лучше представиться, и решила начать с чего-то нейтрального: — Не сродственниками ли вы будете Лизоньке Арсентьевой? Весьма, весьма милая девушка. Ежели мне не изменяет память, вышла замуж за кавалергарда Павлоградского полка князя Шереметова. Мой папенька говорит, что это крайне достойный молодой человек. Я же считаю, что главное — что он составил Лизоньке счастье.

— Надя, хм не стоит говорить с радио, — откашлявшись, со смехом выдал Дима и нажал кнопку, выключая радио. — Оно тебя всё равно не услышит.

— О! — огорчилась я и немного покраснела, опустив голову. — Я слишком навязчива и откровенна, да? Маменька меня всегда также окорачивала, бывало… не стоило мне начинать разговор про Лизу Арсентьеву. Про погоду было бы уместней, про ратные доблести наших офицеров на полях сражений. Если они есть.

Дима ответил, что подвигов у нас немеряно. Как и сражений. То с теми воюем, то с этими. Я степенно кивнула — а то как иначе? Огромная империя всегда требует денег, ресурсов и хорошей войны. Это даже мне было ведомо, хоть я никогда не разделяла мужские увлечения. Вот и сейчас я знала, что война была на западе с германским кайзером, британской короной и даже с молодой американской демократией, только-только получившей независимость от Владычицы морей.

На моё пафосное замечание, что даст Бог, казаки ещё войдут в Париж под предводительством самого императора, Дима издал нечленораздельный весёлый хмык, заставив меня понуро решить, что лучше бы мне помалкивать в присутствии кого-то из числа посторонних. Оно и для репутации всяко полезней, и шансов попасть впросак немного. Машина остановилась, Дима галантно помог мне выйти, я поковыляла вслед за ним, памятуя все его наставлениями — со встречными людьми не раскланиваться, словно это чужая челядь дворовая, от грохота дверей не вздрагивать и ничему не удивляться. Тщательно смотрела за тем, чтобы не сорваться, и соблюдала все манипуляции. В частности, даже не дёрнулась, когда по пути нам встретился благообразный господин с крошечной дамской собачкой под мышкой, на макушке которой был завязан кокетливый голубой бантик.