Онлайн книга «Когда-то я была злодейкой»
|
Квартиру их тётя Таня, после отбытия всех хозяев, сдала знакомым, следила, чтобы те не «озоровали», а деньги клала на сберкнижку Лизе. Дочь Хмырова отца благословила, «сексодром» подготовила и твердо решила: пора ей «брать быка за рога» — целибат задолбал! Коварный план по совращению девственника Манджиева ростом метр девяносто, свою первую и, как она понимала, последнюю любовь — долгожданную и выстраданную — вступал в завершающую фазу! * * * Августовские ночи, ранние и темные, звездные и свежие… Берег Волги, далекий лай собак, стрекот кузнечиков (или сверчков?), плеск волны от проходящего теплохода… Романтика… И тут на архи-взрослую (так ведь?) Елизавету Хмырову нападает страх — необъяснимый, неуместный, смешной… «А вдруг я ему не понравлюсь? Вдруг он посчитаем меня чрезмерно раскованной? Разочаруется? И что тогда?» — запаниковала «дважды попаданка». Они сидели в обнимку около дедовой баньки и молчали. Горячее плечо молодого мужчины, крепкая грудь, на которую опиралась девушка, были такими знакомыми, родными. Привычным был и его запах, дыхание… Лиза повернулась к парню, взяла его лицо в свои ладони, всмотрелась в раскосые глаза и поцеловала так нежно, как только могла. Губы встретились, поцелуй углубился… Лиза начала гладить Мергена по голове, задерживаясь на шее сзади, пробираясь под ворот футболки, переводя пальцы на ключицы… Парень задышал чаще… Лиза осмелела и запустила вторую ладонь под рубашку снизу, подбираясь к манящим уже давно кубикам пресса… — Лизка, прекрати… — зашептал Мерген. — Хантер, это ты прекрати ломаться! Я тебе не нравлюсь? — выпалила осатаневшая вмиг Хмырова. — Тогда я пойду! Парень поднял на неё полные страсти глаза — даже темнота это не скрывала! — Да я держусь из последних сил, дурочка! Девушка возмутилась: — А я тебя просила, идиот? Хантер, мы вместе пять лет! Мы совершеннолетние, самостоятельные! Я… Я люблю тебя, в конце концов! А ты мнешься… как… сдобный бублик! Елизавета выпалила признание и осеклась… Ой! Эти слова давно рвались из сердца, но она стеснялась… Глупо, конечно… А кто умен, когда влюблен? Ещё и разговоры в общаге между соседками, что, мол, признание — прерогатива парней, девушкам «невместно»…Даже ее, старую, сумели достать! Девушка растерялась, смутилась… Юноша смотрел на неё и молчал. «Ну всё… Это конец…» — подумала попаданка, и вдруг Мерген вскочил, подхватил её на руки, ногой откинул дверь в предбанник и решительно шагнул внутрь… Где-то снова залаяли собаки, с реки раздался смех и визги припозднившихся купальщиков, перемежающиеся матом по поводу несезонного, в общем-то, занятия. В соседний сад за самыми крупными в деревне яблоками пытались (пока темно!) пролезть два подростка, но зацепились за гвозди в заборе, вспугнули котов, истошно взмуркнувших, шарахнулись, свалились в крапиву, выскочили из неё и побежали прочь, переругиваясь по поводу неудачной авантюры… А в бане Тимофея Хмырова, среди запаха сушеных трав и доносящегося через неприкрытую дверь чуть влажного ночного воздуха, под бледным светом луны, тонкой полоской проникающим в темноту небольшого помещения сквозь оконце в стене, обитой гладкой вагонкой, парень и девушка, влюбленные, возбужденные, горячие и нетерпеливые, ТВОРИЛИ ЛЮБОВЬ… «Ну, наконец-то!» — хихикнуло ночное светило и стыдливо прикрылось облачком… |