Книга Мечтать о такой, как ты, страница 15 – Татьяна Веденская

– Надо разменять квартиру, – категорически заявила она тогда, после чего по нашему дому прошел ураган. Они с папой развелись, мама в три счета разделила нашу трехкомнатную квартиру на Таганке на две двухкомнатные в районе Бутова, тогда еще только строившемся и имевшем вид поля с мрачными колоннами пустых домов с темными окнами. Мама поселилась в Северном Бутове, мы с папой и Никой обустроились в Южном. Гениально задуманный план был гениально исполнен, и мама смогла наконец зажить спокойно в одиночестве, в то же время не спуская нас с короткого поводка. Особенно меня. С годами потребность видеть меня, слышать меня, получать меня в качестве десерта к основному блюду стала всеобъемлющей. Со временем мама признала (в душе), что отдельная двухкомнатная райская жизнь в одиночестве совсем не так хороша, как мечты о ней. Одиночество еще никого не делало счастливым. К чему даже самые прекрасные мысли в голове, если некому их рассказать? Зачем рисовать самые прекрасные картины, если их некому показать? С тех пор я езжу к маме каждый вторник и четверг, чтобы внести разнообразие в ее затворническую жизнь и продукты в ее белый холодильник.

И вот, я не помню, когда это началось, но в какой-то момент мама сменила правила игры и неожиданно превратилась в неутешную вдову, скорбящую по безвременно ушедшему из жизни супругу.

Я сориентировалась не сразу.

– Когда ты последний раз была на могиле отца?! – спросила как-то мама, огорошив меня как самим вопросом, так и тоном, которым он был задан.

– На поминальный день, – растерянно ответила я, так как несколько предыдущих лет мама отказывалась даже имя папино вспоминать.

– Надо поставить ему памятник! – категорично заявила она. – Ты должна была раньше об этом подумать!

– Мам, ты что?

– Надя, откуда в тебе эта черствость? – неожиданно укорила она меня. – Твой папа был прекрасным человеком. Мне так его не хватает!

– Ты еще всплакни, – разозлилась я, чем взбесила маму окончательно.

– Тебе на всех наплевать! Ты живешь только для себя! Тебе что, жаль денег на памятник родному отцу? – рвала меня в клочья мама.

Я молчала, чтобы не обрушить на себя еще больший шквал упреков. Уверена, если бы я сказала ей в тот момент, что памятник на могиле папочки уже года три как стоит, красивый, из бежевого мрамора – она бы меня выбросила в окно. Так что я слушала молча, а потом, через некоторое время, посадила маму в машину и свозила на кладбище.

– Вот видишь, совсем другое дело. Неужели же наш папа не заслужил от нас этого скромного символа памяти? Надо будет мне написать его портрет, чтобы оставить его запечатленным в холсте! – всплакнула мама, утирая слезы платочком.

Я не перечила, купила ей и холст, и масло. Папа получился немного похожим на инопланетянина, но был вполне узнаваем, а остальное, знаете ли, авторский стиль. Мне нравилось, что в жизни мамы появился какой-то смысл. Пока она хранила память о папе, я могла немного расслабиться. Однако на сей раз мама решила вспомнить о покойном муже, так сказать, активным образом.

– Надя, мне надо съездить на дачу! – решительным тоном сообщила она мне шестого мая.

– Когда, летом? – осторожно поинтересовалась я.

– Нет, на майские.

– На эти? – не сразу поняла я.

– А на какие же? – ехидно переспросила она. – Или у тебя снова планы? Ты хоть понимаешь, как это неприлично встречаться с женатым мужчиной?!

– Он не женат! – в который раз не смогла смолчать я.

Жалею, что в минуты слабости мама вытягивает из меня подробности моей личной жизни. Как было бы здорово, если бы я была немой! Хотя тогда она вытягивала бы все из Ники.

– Да? А откуда у него сын?

– Он в разводе!

– Кто, сын? – Мама была виртуозом игры на моих нервах.

– Мам, прекрати. Стас давно в разводе, и ты это прекрасно знаешь, – устало пробормотала я. – Так ты хочешь на дачу? Зачем?

– Мне приснился Владимир, – трагически сообщила она.

Я молчала. Мама выдержала паузу и продолжила:

– Он сидел под нашей елкой и тянул ко мне руки!

– Только не надо говорить, что у тебя дурное предчувствие, – заранее предупредила я, потому что у мамы дурные предчувствия бывают через день.

– Ты – чудовище, – обиженно выдавила она. – Такие сны никогда не бывают напрасными.

– Это правда? – нахмурилась я. – Он тебе правда снился?

– Конечно же, правда! – возмутилась мама. – Я никогда не вру, в мое время нас так учили!

– Да, и что же сей сон значит? Только не то, что он зовет тебя к себе. Ведь если вы еще при жизни развелись, то зачем ему…

– Ты ничего не можешь знать про нас. Он что-то хочет сообщить, я чувствую. Я хочу проведать елочку!

– Елочку? – опешила я. – При чем тут это?

– Да, папину елочку. Он посадил ее своими руками!

– Я знаю, знаю, – поморщилась я. Неужели мне придется тащиться в такую даль только ради того, чтобы мама посмотрела на елочку? Видимо, это было неизбежно.

– Такие сны всегда что-то значат, – авторитетно повторила мама, а я подумала, что лучше бы мне сейчас обойтись без сюрпризов.

Итак, три часа в дороге вместе с моей мамой – это вам не шутка. Мы выехали еще затемно, я сонно зевала и потягивала горячий кофе из специальной железной чашки типа термоса – Стасов подарок, и уже поэтому я теперь пила кофе в машине постоянно. Стас сказал, я так часто опаздываю на работу именно из-за этой недопитой вовремя чашки утреннего кофе, что проще уж мне привыкнуть пить по дороге.

– Неужели это разрешено правилами? – заворчала мама, косясь на меня.

– А почему нет? Она не горячая, из нее ничего не может пролиться.

– Все равно это неправильно. Не надо, поставь. Вот приедем, и попьешь кофе! – приказала мама.

Как я и думала, дорога была долгой. За это время она успела вспомнить все мои грехи и прочитать большую часть своих проповедей, начиная с того, какой должна быть настоящая дочь – послушной, скромной, молчаливой, потупившейся, отдающей матери всю зарплату, отдающей свой дочерний долг сполна.

– Мамочка, ну почему ты не смогла бросить меня еще в детстве? Сумма моего долга тогда не была бы столь велика! – трепыхалась я, стараясь не выпустить от возмущения руль.

Обычно ей удавалось полностью вывести меня из равновесия за полчаса, а тут в ее распоряжении было целых три! Меня шатало.

– Потому что я – приличная женщина! – воскликнула мама. – И привыкла жить так, чтобы не было потом стыдно. Не то что теперь. Рожают от кого попало, без записи, так просто. Как котят, ей-богу!

– Мама, ты же сама не дала нам с Леонидом пожениться! – в сотый раз повторила я, уже не надеясь быть услышанной. Скорее мы в сотый раз разыгрывали спектакль, роли которого были выучены назубок. Аншлаги обеспечены.